Пока размышляла обо всём этом, добралась до дома.
–Сестрицы, куда вы последние камешки сложили? Посмотреть хочу и отобрать из них парочку, –сказала девчушкам, и они послушно указали мне на корзинку возле печки.
–Селенушка, зачем они тебе? Сегодня ярмарки не будет, – недоумевала мачеха.
–Мне для военных, матушка.
–Какие ещё военных? – она насторожилась и заозиралась вокруг, а затем встала и подошла к окну. –Не говори, и так поняла. Как же их много. Ох, не к добру это, милая моя, – я тоже подошла к окошку и увидела, что как раз в этот момент мимо нашего дома проходил небольшой отряд конных воинов, человек 20 не больше.
–Знаешь-ка что? Брось суетиться и помоги мне обед приготовить. Скоро твой брат вернётся, нужно накормить парня, –мачехе явно не нравилось, что я собралась бежать вприпрыжку за солдатами лишь бы на них поглазеть. В нашем захолустье это большое событие. Ещё ни один отряд не проезжал к фронту этой дорогой, хотя она и короче тракта, ведущего к границе. У нас же тут рудники, горные тропы. Не зная дороги, по ним и одному-то не пройти. Что уж говорить про целое войско. Вот и шли они в обход.
–Хорошо, матушка. Как скажешь, –уже много лет прошло с тех пор, как моя родная мать отправилась к Пресветлым, а мачеха заняла её место, но я так и не смогла пересилить себя и назвать её мамой.
Так, за приготовлением обеда, а затем и прочими делами по дому пролетел почти весь день, а на дворе стало смеркаться.
Воспользовавшись тем, что мачеха принялась читать сводному брату наставления (ох, и любила она это дело), я, прихватив с собой пару камешков берита, опрометью припустила к деревне. Наш дом стоял на отшибе, ближе к горам. Прадед мой зарабатывал на жизнь тем, что добывал руду и берит в тех самых шахтах, что сейчас были заброшены, вот и построил дом подальше от основного поселения. Шахты пустели, а со временем и вовсе обвалились (в одном из таких обвалом и погиб мой отец, когда мне было 14 лет) и семейное дело пришло в упадок. Мы лишились кормильца и не смотря на то, что королевство процветало, сводить концы с концами стало тяжело.
На память об отце мне остался лишь один кулон, который он подарил мне на десятилетие. Естественно, сделан он из берита, ведь папа так любил этот камень. Видел в нём что-то “таинственное и магическое” как он говорил. Раньше я этого не понимала, но после его смерти и сама стала замечать какой-то странный голубоватый свет на поверхности некоторых из камней. Не все они обладали таким свойством, и, как ни странно, именно те, в которых мне удавалось разглядеть свечение, продавались дороже остальных. Поэтому торговать камешками на ярмарке отправляли именно меня, да и отбирать те, что подороже пойдут, тоже приходилось мне. А как иначе? Ведь никто, кроме меня, в семье больше этого свойства берита не замечал.
Мачеха моя была хорошей женщиной, горько оплакивала кончину отца. Да, для неё это был не первый брак, как и для него, но я прекрасно видела, что она его любила. Поэтому и замуж больше не пошла. А её звали и не раз, несмотря на то, что вместе со мной ей нужно было кормить теперь целых четыре голодных рта. И меня она не бросила, не выгнала. Я не любила её так, как любила маму, но уважала и всячески старалась помочь во всём. Так как я была старшей из детей, стоило мне немного подрасти, пришлось делить тяготы ведения хозяйства с мачехой. Я не жаловалась, наоборот, была рада помочь. Но времени на что-то личное это не оставляло совершенно.
