— Не бойтесь, леди Маргарет, это хорошо, что здесь много людей, он вам ничего не сделает, — подбодрила меня леди Ярон.
Я начала немного паниковать, что говорить? Есть какая-то формула?
Леди Ярон отвлеклась на разговор с капитаном Сэлом, потому что сидевший почти напротив нас барон Шрус начал подозрительно посматривать на то, как мы шепчемся.
Я немного нервничала, вспоминая, что отец Давид весьма стар, сможет ли он доковылять сюда в трапезный зал. Хорошо ещё, что этот зал расположен на первом этаже. Вспомнила, как отец Давид произнёс, что он «крепче, чем кажется».
Я ещё раз спросила леди Ярон:
— Вы уверены, что не надо послать кого-то из нашей охраны, помочь. Вдруг с Мэри что-то случилось.
Наконец, как раз когда я уже начала переживать по-настоящему, в зал вошёл отец Давид и прямиком двинулся ко мне.
Когда он уже подошёл довольно близко, я встала и склонилась над его рукой. Снова подумав о том, что надо бы помыть старика.
Неожиданно сильным голосом, который не вязался с его дряхлой внешностью, отец Давид произнёс:
— Ты звала, я пришёл, дочь моя
Я заметила, что эрл недовольно скривился, а лицо барона Шруса практически перекосило. Он ещё что-то жевал, создалось впечатление, что ему вдруг резко стало невкусно.
Отец Давид обвёл глазами присутствующих и произнёс:
— Моя духовная дочь, Маргарета, просила меня передать богу её обет. Но она решила дать обет не только перед богом, но и перед людьми. Поэтому я сегодня здесь.
—Говори, дочь моя, — закончил «свою часть» отец Давид
Я повернулась к сидящим за столами и поклонилась в пояс.
— Люди добрые, вы все знаете, что ни я, ни мой супруг, ни его люди, не избегали трудностей и опасностей. И мой муж умер, как герой, и он достоин памяти. И поэтому я, Маргарита Бедфорт даю обет перед богом и перед людьми, чтить память мужа своего, не помышляя ни мыслью, ни словом, ни делом о том, чтобы впустить в свою жизнь другого мужа, ровно три года, начиная с этого дня.
Акустика в зале была великолепная и мой голос звенел, отражаясь от высоких потолков. Многие даже встали из-за столов, все смотрели на меня.
Отец Давид тоже не подвёл.
— Встань на колени, дочь моя, — произнёс он и достал откуда-то деревянное распятие, — бог услышал твой обет, люди услышали твой обет.
Обернулся и громко спросил:
— Вы услышали?
И словно по команде вверх к потолку раздалось дружное: — Мы услышали
После этого мне поднесли это распятие, которое я вынуждена была поцеловать, с ужасом думая, где старик его носил, насколько грязными руками трогал, и сможет ли юный организм леди Маргарет побороть эти бактерии.
— Можешь встать дочь моя, — наконец сказал отец Давид.
Я поднялась с колен и поняла, что теперь надо что-то сказать, поэтому как барон загнан в угол, эрл, поставлен в неловкое положение.
Поэтому я повернулась к эрлу и барону и произнесла:
— А через три года, барон, если на то будет ваше желание, я буду ждать вас у себя в замке с брачным предложением.
Барон ничего не ответил. А эрл вздохнул и сказал:
— Ну что же, леди Маргарет, я сделал для вас всё что мог, но вы сами выбрали свой путь. Все мои обещания остаются неизменными.
Дальше эрл уже не стал произносить при всех, каким путём я поеду, или поплыву, и что с собой беру.
Мы ещё немного побыли и потом тихо ушли, отпросившись у эрла, который, казалось, потерял ко мне всякий интерес.
А в моих покоях леди Ярон спросила меня:
— Леди Маргарет, а что вы помните про Северный замок?
