– Беруши еще закажу, – список пополнился следующим пунктом.
Наконец, удалось задремать. Сознание с готовностью кинулось в объятия сна.
Поэтому Саша не услышала тихих и не очень трезвых голосов под окном. А там через кусты ломились вампир и бард.
– Она такая, – мечтательно вздыхал вампир, все же надевший рубашку. Но о сапогах он забыл. – Пламя! И глаза такие! Я хочу подарить ей песню.
– Друг мой, огонь любви я вижу в глазах твоих, – мечтательно произнес Гелик. – Уверен, она оценит твой подарок. Ох! – выдохнул. споткнувшись обо что-то. – Эээ, – эльф огляделся. – Друг мой, а что тут было?
– Темперамент, – оскалился вампир, разглядывая разбросанные вещи. – Сейчас увидишь ее.
Вампир отпихнул ногой какой-то мусор и поднял взгляд на здание таверны.
– Раз. Два. Ага. Вот это окно, – указал пальцем на второй этаж. – Если я не ошибся. Давай.
Эльф снял со спины инструмент, похожий на земную лютню. Поудобнее перехватил. Но пришлось прищуриться, чтобы не двоилось.
– Кхе-кхе, – откашлявшись, ударил по струнам.
– О дева прекра-а-ная! Выгляни в окно-о-о! – затянул во всю силу своего голоса. Сила была немалой, голос громким, но немного не подходящим для пения. Так противно умеют орать чайки на море. – Покажись нам, прекрасноокая!
К неподходящему голосу прилагалось отсутствие рифмы, не очень мелодичное бренчанье струн и сомнительный текст. В общем, впечатление было такое, что коту на хвост наступили.
– Ууууу! – раздалось через несколько мгновений. – Аа-ауууууууу! – поддерал вокал барда оборотень.
– Заткнись! – заорал Гелик. – Слышь, комок шерсти, не порти мне песню!
Но было поздно. Саша проснулась.
– Да ёперный ты театр! – от души выругалась она. – Да какого тут вообще происходит?
– О дева-ааа! – неслось с улицы, тут же вторил оборотень. Какофония – хоть уши затыкай. – Явись нам, о прекрасна-а-а-ая!
– Я вам сейчас явлюсь, – прошипела Саша. Действие зелья окончательно выветрилось из организма. От уборки побаливали мышцы. Очень хотелось спать. Но постоянно кто-то мешал. – Ну все, достали!
Саша, полыхая пламенем не хуже дракона, подошла к окну и распахнула створки.
– Чего разорались?! – рявкнула, перегнувшись через подоконник. – Спать давно пора! А вы тут орете, как будто вам кое-чего дверью прищемили!
– Звезда моя несравненная, – восторженно произнес вампир. – Эта песня для тебя!
– Можешь оставить себе! – категорично отвергла Саша такой своеобразный подарок.
– Давай, ушастый, – вампир пихнул барда под бок. – Выдай что-нибудь эдакое!
– Звезда-а моя-ааа, сердце-еее, – затянул Гелик, прикрыв глаза. Ему казалось, что так он поет вдохновеннее.
– Вжух! – пролетело ведро, пущенное недрогнувшей Сашиной рукой. Довели! Вот просто довели! Уши уже сворачивались в трубочку, а правый глаз дергался.
– Трунь, – на высокой ноте оборвалась мелодия из-за лопнувшей струны. Бард, сраженный ведром, рухнул на куст. Вместо песни теперь на всю округу неслись ругательства эльфийские вперемешку с оркскими.
– Ого! – присвистнул вампир. – Помедленнее, я запоминаю! Я и не знал, что умеешь вот так! А последний оборот повтори. Я запутался.
На что получил удар лютней.
Бард вылез из куста и поднял несчастные глаза на виновницу.
– А я тебе сказал, что она пламя! – восторгался вампир.
– Скажи красавица, чего не нравится? – вопрошал обиженным тоном Гелик, потирая шишку на лбу.
– Ведь я хочу-хочу-хочу тебе понравиться, – пропела Саша вплывшее в памяти продолжение. Откуда это там взялось, узнать бы еще. Услышала когда-то краем уха, вот и запомнилось.
