Алессандр усмехнулся снова.
– Эльрих часто о вас говорил…
– Матом?
Ну не сдержалась я. Накатило. А тут еще сарказм снова прорывался наружу, спасая психику от перенапряжения.
Алессандр опять рассмеялся.
– Не-ет! Что вы! Он много хорошего о вас рассказывал.
– Слово хороший тут надо понимать в скобочках? Как символ противоположного?
– Ну зачем вы так? По-моему, он был от вас без ума!
– Если речь о его попытке работать на Каре без моего согласия и консультаций со мной – то да, без ума. Но я к этому отношения не имела! Не надо ставить мне это на вид!
– Нет, правда. Он всегда восхищенно о вас отзывался.
– Мда… Вот ведь как бывает. Поставишь мужика на место, пораспекаешь на все корки, заставишь себя слушать, а он о тебе хорошо отзывается. Если бы я заперла его в горящем здании, которое сходит вместе с лавиной на Каре – вообще, наверное, оду мне сочинил бы?
– Зря вы так. Эльрих всегда говорил о вас только самое лучшее. А если мы недостаточно уважительно, по его мнению, о вас отзывались – все, туши свет. Потому что фингалами освещать дешевле. А их будет много. Стоило нам только вашего имени коснуться, как Эльрих устраивал взбучку. Никто не смел обсуждать вас.
– Вы серьезно?
– А я похож на шутника? Я не умею так иронизировать как Эльрих. В этом, простите, не смогу вам его заменить…
Я покачала головой и даже с ответом нашлась не сразу. Только потом пришло в голову.
– Так вот почему у нас не было диверсий на Каре много столетий, а тут – сразу несколько за неделю! Редкие события сходятся! Варвар и сам плохо о женщине не отзывался и товарищам не позволял. Однако! Мы, в общем, еще довольно легко отделались! Хорошо, что после подобного Кара не встала «вверх ногами» – пиками на землю.
Алессандр странно на меня покосился. Грет сделал жест, типа «Терпи, казак, атаманом будешь!» с намеком, что поведешься с хозяйкой вредной горы и не того наберешься.
Я посмотрела на одного варвара, на другого, сделав лицо максимально близкое к тому после которого и возникли страшные сказки про «бабайку».
Айн поднял руки вверх – сдавался прямо как Эльрих, один в один. Грет опять развел руками. И мы двинулись дальше.
Тропка сузилась до такой степени, что втроем мы уже никак не проходили. Поэтому… мы застопорились. Грет ни в какую не собирался пропустить меня вперед, Алессандр тоже.
– Вы что? Не читали земные анекдоты? – уточнила я у спутников. Орда спасателей за нами прямо уши навострила, как всегда ожидая фееричного стендапа.
– Нет, – ответил Алессандр, потому что Грет хитро прищурился, ожидая «продолжения банкета».
– Так вот! – выпалила я. – Там положено пропускать женщину вперед… Особенно в логово медведя.
– В качестве жертвы? Отвлекающего маневра? – уточнил Алессандр.
– В качестве ударной силы! – возразила я. – Если после этого медведь выживет, сам попросится, чтобы его пристрелили!
Алессандр хохотнул, Грет тоже. Спасатели за нами утробно загоготали. Но в эту минуту гора дернулась, чуть встряхнулась, словно собака, что стряхивает с себя воду. И все стихло. В том числе – и хохот.
Мы прибыли на место…
– А почему мы не воспользовались военными вертолетами? – спросил Алессандр, оглядывая поле для деятельности. Гигантский перевал, усыпанный громадными ледяными глыбами и… остатками альпинисткой группы. Выглядело, прямо скажем, эпично. Квархоны, чемеры, терлы и проллы, застрявшие в огромных впадинах, зажатые между глыбами или вовсе – торчащие то тут, то там руки-ноги…
