Храброе сердце. Как сочувствие может преобразить вашу жизнь - страница 23

Я был воспитан в вере, что забота о самом себе – одна из форм самосострадания, это инстинкт не только у людей, но и у всех живых существ. Традиционные буддийские медитации о сострадании основаны на предпосылке, что мы обладаем врожденным инстинктом быть добрым к себе. Медитативная практика построена на расширении этого естественного чувства в отношении других живых существ. Мы расширяем круг нашей заботы (центр которого – мы сами) и включаем в него сначала своих близких, затем – чужих людей, а далее – «трудных» (это политики противоположных взглядов или проблемные подростки) и в конечном итоге – всех людей и каждое живое существо в этом мире. Буддисты понимают самосострадание как основу, на которой мы учимся бо́льшей сострадательности и лучшей заботе о других.

В 1989 году на конференции по буддизму и психотерапии в Ньюпорт-Бич, на которой Его Святейшеству Далай-ламе впервые была полностью представлена концепция ненависти к самому себе, я увидел, как традиционное буддийское представление о самосострадании сталкивается лицом к лицу с современным опытом. На одной из дискуссий многие медики рассказывали об этой укоренившейся ненависти, которая лежала в основе проблем их пациентов.

Когда возник вопрос, как традиционные буддийские практики могли бы им помочь, Далай-лама поначалу был озадачен. Его Святейшество спросил, насколько вообще обоснованы такие представления. Ведь если самосохранение, забота и любовь к самому себе являются фундаментальными инстинктами каждого разумного существа – как это рассматривает буддийская психология, – то можно ли ненавидеть саму свою сущность? Как люди смогли настолько извратить собственную природу и настолько отдалиться от неё? Такая озлобленность – это нечто большее, чем неудовлетворенность своим внешним видом, жизненными достижениями и отсутствие чувства собственного достоинства.

Это показалось Далай-ламе очень важной проблемой, затрагивающей саму основу нашего внутреннего отношения к самим себе. Участникам конференции пришлось немало потрудиться, чтобы убедить Его Святейшество, что ненависть к самому себе – не выдумка, а психологическая реальность и на Западе не является редкостью. Дело здесь не в том, что буддийские представления неверны. Далай-лама понял, что ненависть к самому себе корнями уходит в тот же самый базовый инстинкт заботы о себе. Ненависть – это тоже форма заботы (её не может вызвать что-то безразличное). Она исходит из нее, но неспособна признать или простить наше несовершенное «я».

С помощью самосострадания мы учимся восстанавливать связь с той чистой, нежной и уязвимой частью нас самих, которая по-прежнему о нас беспокоится. Эта часть никогда не прекращала этого делать, но просто скрылась за броней, которую мы надеваем в минуту опасности.

Я прожил на Западе более двух десятилетий и с близкого расстояния наблюдал отсутствие самосострадания, причем во многих проявлениях. Но иногда даже я недооцениваю его глубину в повседневной человеческой жизни. При разработке самой первой Стэнфордской программы обучения состраданию я использовал в ней традиционную буддийскую структуру перехода от самосострадания к состраданию другим в постоянном расширении круга людей. Но после тестирования этой программы стало ясно, что камнем преткновения для жителей Запада является сама исходная точка – самосострадание. Многие обучавшиеся почувствовали себя дискомфортно, когда были вынуждены думать о своих потребностях. У некоторых вызывали отвращение такие фразы из медитации о самосострадании, как «Пусть я буду счастлив, пусть я найду мир и радость». Я понял, что нужно начать с какого-то другого места, или мы здесь застрянем, и изменил порядок прохождения курса.