– Мы не имеем права осуждать вас, – отозвался служитель. – Мы даже не Фемида. Подумайте о Высочайшем Всевидении, которое и вас имеет в виду, о порочных кругах вселенского коловорота и о бытийности, данной вам одному и никому больше. В добрый путь.
Окружающая среда вошла в норму, и воитель без труда покинул волшебную зону. Позже он взволнованно и подробно пересказал этот эпизод королю и заверял, что сам Верховный Бог наведывается в Храм и дотрагивается до сердца. Спустя несколько недель полководец умер от непонятной болезни. Король знал, что этот талантливый человек не обладал крепким здоровьем и был впечатлительным, что в нем всегда пульсировала чуть заметная нервозность, именно поэтому он легко поддался воздействию необычной атмосферы. И все же следует соблюдать осторожность: святилище, видимо, имеет сокровенную силу, и они могут многое, эти невозмутимые, безучастные и непреклонные служители.
Все досконально взвесив, с таким положением вещей можно было смириться. Неподвластность обители, конечно же, раздражала, но слишком много отвлеченности и масштабности содержал ее облик, подобные абстракции не могут очень больно ударить существо из плоти и крови. Так сложилось, что Храм выскользнул из державной иерархии, занял особое место под небом, он вселенское достояние на высшем уровне, и служители не принимают в расчет королевское господство. Но они не претендуют не только на доминирование, но даже на участие в светской жизни, они не соперничают с ним и никак ему не досаждают. Что ж, в конце концов, он не властен над китами и леопардами, ливнями и засухами, над силами, гонящими кверху стволы и стебли. Умный монарх понимал, что наличествует немало процессов и фактов, к которым не применима его воля. И хорошо, если они редко напоминают о себе! Это серьезное испытание для правителя, когда воплощенная в линиях зодчества нерушимость сияет возле резиденции, когда повсюду – тени чуждого кумира, неудобно нависшего над привычными заботами и отрадами.
Король, несомненно, совладал бы с собой и научился бы игнорировать эту довлеющую над его судьбой неподконтрольную диковину, не будь обстоятельства, заразившего его ум хроническим беспокойством: Храм имеет необъяснимое, огромное влияние на его младшего сына, принц привязан к нему ненормально, болезненно, и он чуть не умер, когда его комнаты перевели в другую часть дворца, откуда накаляющий нервы объект был недоступен для созерцания. Вот этого не мог простить инородному святилищу неистово любящий и страдающий отец. Он никогда не появлялся в Храме, никогда не заговаривал о нем с придворными, никогда специально не останавливался, чтобы поглядеть на его пронизанные искрами, постоянно летящие стены.
…
Заведенное космическими часовщиками время, с его педантичностью и сюрпризами, постепенно складывалось в годы и неожиданно для Арри зазвенело и покачнулось, когда теплым весенним вечером к нему вошла повзрослевшая Лия, взволнованная, с необычными отсверками в глазах.
– Я скоро уеду. Навсегда, – объявила она брату. – Я выхожу замуж за принца соседней державы Грега. Уже идут приготовления к свадьбе, и мне все труднее надолго прервать хлопоты и церемонии, чтобы побеседовать с тобой. Сегодня я улучила момент… Нет, нет, не сочиняй торжественных пожеланий… Я знаю, что ты меня любишь, но знаю и то, что тебе мое замужество безразлично и ты с легкостью забудешь меня.
