– Помоги! – коротко бросил он ей и стал спешно облачаться в кольчугу.
Хавива, не говоря ни слова, принялась затягивать на нём ремни. Пальцы у неё дрожали.
– Ничего! – сказал ей Саксум. – Отобьёмся… Ничего…
Он всунулся в перевязь, затянул пояс, надел шлем и, схватив щит, кинулся из шатра.
– Шимон!! – отчаянно крикнула Хавива.
Он остановился.
– Ничего не бойся, – сказал он ей, глядя в её, полные отчаянья, глаза. – Из шатра не выходи. Жди меня здесь… – он шагнул назад и, обхватив её за плечи, крепко, до боли, поцеловал в губы. – Я вернусь! Слышишь?! Обязательно вернусь!..
– Саксум!! – донеслось снаружи. – Саксум – к Такфаринасу!! Срочно!!
– Я вернусь!.. – сказал он ей, уже отрываясь от неё и уже двигаясь от неё к выходу. – И помни, Ха́ви, я люблю тебя!
– Шимон!!.. – раненой птицей вскрикнула Хавива, но он уже отдёрнул полог и выскочил наружу.
И сразу столкнулся с одним из ординарцев Такфаринаса – Амана́ром.
– К Такфаринасу!.. Срочно!.. – повторил запыхавшийся Аманар. – Он там – у главных ворот.
– Вихард! – крикнул Саксум своему второму ординарцу. – Давай за мной!
Главные ворота были распахнуты. Через них взад и вперёд сновали вооружённые люди. Несколько солдат спешно устанавливали на дороге перед воротами большие «ежи», связанные из остро заточенных кольев. Чуть дальше несколько командиров турм, надсаживая глотки, пинками и кулаками загоняли в строй полуголых огрызающихся мусуламиев, не привыкших к пешим порядкам и, вероятно, чувствующих себя очень неуютно без своих верных боевых коней.
Такфаринас приветствовал декуриона кивком головы.
– У тебя тоже все кони на выпасе?
– Да, – сказал Саксум. – Кто ж знал!.. – и в свою очередь спросил: – Что-нибудь уже известно?
– Мы атакованы с севера, – Такфаринас указал рукой. – Пехота. Численностью до когорты… Ты можешь мне объяснить – откуда там взялась пехота?! Да ещё в таком количестве!
– А что, если… – декурион помедлил.
– Ну! – нетерпеливо воскликнул Такфаринас.
– А что, если это те две когорты Долабеллы, что ушли от Куикула на север? Что если они не стали дожидаться нас с той стороны Джурджура, а сами прошли через перевал и ударили нам во фланг?
Такфаринас заметно побледнел, явственно проступил косой шрам на его переносице.
– Но ведь это же… безумие!.. – тихо сказал он. – На что они надеются?! На внезапность? Они ведь не могут не понимать, что без помощи основных сил они обречены! Никакая внезапность не поможет двум когортам справиться с десятью!
– А что, если… – опять сказал декурион. – Что, если их удар согласован с Долабеллой? Что, если Долабелла ближе, чем мы думаем? И основные силы легиона в ближайшие часы ударят нам в тыл, с востока?..
– Нет, – возразил вождь мусуламиев. – Не может быть! Мне бы разведка доложила. Там Саде́н командует. Он – опытный воин…
– Такфаринас!!.. – донеслось вдруг от ворот. – Такфаринас!!..
Саксум и Такфаринас оглянулись. Перед воротами на грязной по брюхо, исходящей паром, взмыленной лошади гарцевал всадник. Он призывно махал рукой и хрипло кричал: «Такфаринас!!.. Такфаринас!!..» Вокруг металась охрана, пытаясь схватить танцующую на месте, задирающую морду и роняющую пену, лошадь за узду.
– Пропустить! – крикнул Такфаринас. – Эй, вы, там, у ворот!.. Пропустить!
Но всадник, соскочив с лошади и оттолкнув охранников, уже бежал к ним, неловко перекосившись на один бок и припадая на левую ногу. Вблизи он оказался маленьким и худым, как щепка. Его плащ был весь забрызган грязью, а кольчуга спереди покрыта пятнами запёкшейся крови. Кровь у него была и на лице: из взявшейся бурой коростой по краям, страшной рубленой раны в спутанных, забитых грязью волосах, сочилась густая, почти чёрная кровь и по лбу, огибая бровь, стекала на заросшую густой щетиной щёку.
