«Вам дали пинка. Повреждений не нанесено».
Пострадала только моя гордость!
– Это портал, в него входят лишь поодиночке и только хранители! Древние могли использовать их как-то по-другому, но уже четыреста лет с тех пор, как хранители прошлого сгинули, закрывая порталы от рвущейся через них Тьмы, никто не знает – как! Теперь только пришельцы могут зайти в старые крепости и только они…
Угу, обучалка. Спасибо, обойдусь.
– Фиг с тобой, малявка. Тебе чего-то надо?
Она нахмурилась, подозрительно уставившись на меня:
– Это чего – чего-то?
Я не слушал. Это выражение лица я видел много-много раз. В основном за завтраком, когда сестрица смотрела на мой десерт, прикидывая, что я за него потребую. Помотав головой, нашел торговку пирогами, с песенкой тащившую подобие лотка, и помахал ей, подзывая. Рыжая веснушчатая эльфийка, всеблагие небеса! Но улыбалась она мне вполне дружелюбно.
– Привет, сестричка. – Я откашлялся. Нет, голосок у меня отличный, но в темноте с ним к людям лучше не приставать, сразу бить начнут. – Пирог есть? Сладкий, с ягодами?
Малявка завороженно наблюдала за тем, как половинку сладкого пирога заворачивают в широкий гибкий лист и перевязывают длинной травинкой.
– Вы покупаете это для феечки?
– Мелкая надоеда помогла мне со сбором травы. Надо чем-то отблагодарить, так?
Рыжая закивала, и предупредила:
– Они способны съесть больше, чем стоит съесть. Будет клянчить еще – не соглашайтесь!
– Не беспокойся, лапочка, сверх этого от меня ей не добиться ни крошки!
– Жадина! – Мелкая вилась над моей рукой с пирогом, как оса над розеткой с вареньем. – Давай уже!
– Кто жадина? Я жадина? Ну тогда это только для меня, так? – Эльфийка, к которой я обращался, кивнула и захихикала. Феечка, встревоженно зазвенев крыльями, опустилась на прилавок.
Видимо, и ей эта игра доставляла удовольствие, массу разнообразного печева, разложенного на прилавке, она не замечала, показательно уставившись на мой кусок.
– Я хоро-ошая! Я уста-ала! Меня надо покорми-ить!
Я вопросительно посмотрел на эльфийку, та с серьезной миной согласилась.
– Держи. И не жужжи. Мое, почтение, лапочка, себе я куплю потом, а то мало ли что там, в переходе?
– Всегда к вашим услугам, госпожа!
Присев на пол, я оставил персонажа стоять, наблюдая за тем, как постепенно исчезает пирог. Теперь понятно, почему у таких мелких персонажей такие широкие рты. Чтобы побольше влезало, большому куску и рот радуется, при таком-то аппетите! Только вот при такой пасти и шея должна быть широкой, чтобы эти куски не застревали. И пузо – отвислым, чтобы побольше набить. Чего решительно не наблюдается, странно.
– Мелкая, как тебя зовут-то?
– Лопоушик, у фей нет имен, которые ты смог бы произнести своим убогим языком!
– Тогда буду назвать тебя тем именем, которое так и просится с этого самого языка.
Она оторвалась от облизывания пальцев и польщенно зарделась:
– Моргана? У меня улыбка похожа, мне говорили!
– Тинкербелл.
– Чего-о?! – Она чуть не выронила последний кусок. Черт, куда в нее лезет, ведь пирог с нее весом! Был. Магия, однако. – Я не…
– Да, голосок у тебя не такой мелодичный. Все, мне пора. Пока-пока! Еще увидимся! Полет!
Наверное, наевшись… гхм, скорее – нажравшись, мелкая надоеда отяжелела, потому что догнать и пнуть меня не смогла. Я влетел под своды портальной беседки, и все звуки улицы отрезало серебристым пологом.
Внутри было темновато и довольно пусто. У входа небольшой столик из камня, за ним – массивный сундук, на котором сидел единственный кроме меня разумный, какой-то большой серокожий разумный с длинным крючковатым носом.
