Тропу прокладывал ловко скачущий на снегоступах Мигель. За ним, как два ломовых битюга, упрямо топали впрягшиеся в волокушу Сергей и Василий. Ковыляли, держась друг за друга, Иван и Ольга.
– Хромой да беременная – два полбойца, – пошутил неунывающий Иван.
Рядом с ними, с фонарём и карабином наизготовку, широко переставляя ноги, шагал Андрей. Он тревожно глядел по сторонам, пробегая лучом света по сугробам, но осветить удавалось немногое – темнота как будто обгрызала по краям тусклый желтоватый круг с тёмным пятном рассеивателя посередине. Мечущиеся тени только увеличивали нервозность – краем глаза как будто цеплялось какое-то движение, но, стоило посветить туда фонарём, – ничего. Верхушка куста и или крыша беседки. Замыкали процессию два работника хозчасти. Ольга наверняка их знала, по крайней мере, в лицо, но сейчас видела только тулупы, шарфы и очки. Они категорически отказались бросить последние газовые баллоны и сейчас упорно тащили за собой вторую волокушу. Три пятидесятилитровых емкости со сжиженным пропаном везти было нелегко, сани с ними приотстали, и никто не увидел, что именно случилось.
Вскрик, пронзительный, рвущий уши свист, отвратительный запах этилмеркаптана – Ольга аж присела. Андрей завертелся на месте, вскинув к плечу карабин.
– Не стреляй, рванёт! – заорал на него Иван, хватая за руку.
Сани были перевёрнуты. Из небольшого, с вогнутыми внутрь краями, треугольного отверстия в баллоне со свистом выходил последний газ. Снег пропитался как будто чёрным – но Ольга уже знала, что это красный.
Тела нашлись в нескольких шагах, как будто их отбросило с тропы. Страшные раны – словно их рубили топором.
– Уходим, быстро, – жёстко сказал Иван.
– Надо же их забрать… – неуверенно сказал то ли Сергей, то ли Василий.
– Потом заберем, сейчас уходим.
К концу пути, когда перегорел адреналин ужаса, Ольга почти отключилась от усталости и холода, из последних сил механически переставляя ноги. Ей казалось, что это какой-то кошмарный сон, когда бесконечно идёшь, идёшь – и остаёшься на месте, и кто-то, идущий по твоим следам, догоняет, догоняет…
Но никто на них не напал.
Поддерживая друг друга и волокушу с раненым, они медленно спустились в убежище, где еле тёплый воздух тамбура показался раскалённым жаром печи. Вокруг засуетились люди, радиста быстро унесли в медпункт, а Ольга сползла в уголке по стеночке, не имея сил расстегнуть задубелый тулуп.
– Ну что же ты так, Оленька? – хлопотала вокруг неё в импровизированном лазарете Лизавета Львовна. – Ты, конечно, барышня крепкая, но в твоём положении нельзя…
– Что с Олегом? – перебила её девушка. – С мальчиком-радистом?
– Рана тяжёлая, потерял много крови, но жить будет, – вздохнула Лизавета, – наверное… Я же не хирург. В войну санитаркой была, потом закончила медицинский, но пошла по научной части. Эх, нет у нас врачей-то…
Женщина только печально махнула рукой.
– Я да фельдшерица из медпункта – всего персонала. Да и медикаментов у нас… А уже куча простуженных, трое с лёгкими обморожениями, дети с их болячками… Я с ужасом жду, что у кого-нибудь аппендицит или ещё что-то полостное. А я после медпрактики и за скальпель не бралась ни разу.
– А Иван как? – спросила Ольга.
– Ой, да что твоему мужику сделается! – улыбнулась Лизавета. – Культю перевязал и поскакал дальше.
– Я тоже пойду, пожалуй… – стала подниматься с топчана Ольга. Тело ломило, ноги не слушались, голова как ватой набита – но, к её удивлению, ничего, в общем, не болело. Устала просто, и нервы…
