Юноша утвердительно кивнул.
– Справлюсь, – уверенно ответил он и повернулся к Герману.
– Дяденька, налейте еще, пожалуйста.
– Да сколько угодно, – оживился он.
– Спасибо, я готов, – Даниил посмотрел на наполненный бокал. Этот напиток придает сил, если почувствует слабость, то вновь его выпьет.
Ларкариан откинулся на спинку стула и сделал жест рукой, предлагая начать.
Он продолжал внимательно смотреть на ребенка. Время потребуется немало. Если он почувствует, что Даниил ослабевает, добавит ему магическим способом жизненной силы, тогда он смог закончить рассказ. Все должно быть доведено до конца, это важно.
Даниил никак не мог сосредоточиться. Серый туман, застилающий прошлое, не хотел расступаться. Наконец ему удалось проникнуть сквозь пелену, но образы минувшего безудержно скакали. Прикладывая неимоверные усилия, он все-таки смог сосредоточиться.
Теперь предстояло решить, как и с чего лучше начать рассказ. Поразмыслив, Даня кивнул, соглашаясь сам с собой. Он начал повествование, постепенно отрешаясь от реальности, погружаясь в глубину воспоминаний, где наряду с образами минувшего были запечатлены его чувства. События сами стали выстраиваться в хронологическом порядке, все предстояло пережить заново.
– Я не помню, где и когда родился, кто мои отец и мать, – начал он и, опустив голову, печально вздохнул. – Когда мне было около семи лет, мое окровавленное, полумертвое тело с разбитой головой нашли в канаве возле дороги.
* * *
Позже я узнал, что на обоз, в котором я ехал, напали грабители. Это произошло недалеко от города, куда мы, по всей видимости, направлялись. – Даня вновь тяжело вздохнул. – Бандиты не пощадили никого, в том числе и моих родителей. Я остался жив только потому, что был без сознания, и они посчитали меня мертвым.
Когда из города прибыли стражники, то меня не нашли. Как я оказался в глубокой канаве в ста метрах от сражения, об этом мне неизвестно.
Если бы не одна женщина, идущая на следующий день в свой поселок, то я наверняка бы умер. Ей каким-то чудом удалось увидеть меня и понять, что я еще жив.
Я не знаю, как очутился у нее дома. Ее не спрашивал, знаю только, что долго лежал без сознания. Рана на голове оказалась серьезной. Возможно, кто-то другой и посчитал бы, что лечить бесполезно, и, скорее всего, умру, но не она.
Не теряя надежд, женщина усердно меня выхаживала. Лечила своими методами, используя отравы из трав, применяя заговоры. Из-за своей бедности она не могла пригласить лекаря или мага, поэтому справлялась как могла.
Даже после того, как раны на теле и голове зажили, она опасалась, что внутренние повреждения могли оказаться слишком серьезными, и я не очнусь.
Но все обошлось. Из-за своей травмы ничего не помнил из детства. Лишь благодаря тому, что на рубашке было вышито имя, узнал, как меня зовут.
Без сознания пролежал больше месяца, но, когда все-таки пришел в себя, на поправку пошел быстро. Детский организм вскоре восстановил силы, а от ран не осталось и следа.
Женщина, которую звали Мара, жила одна и очень бедно в небольшом стареньком, уже слегка покосившемся доме на окраине поселка. Над входом в избу висел серп. Обычно прибивают подковы, почему серп, я спрашивал, но она только улыбалась и уходила от ответа. Мара была средних лет темноволосой и черноглазой красавицей. Вот только почему-то не имела мужа.
Из-за бедности содержать меня она не могла и долго думала, что дальше делать.
