– Ничего серьезного, но там, – Герман кивнул в сторону окна, – возле врат стоит какой-то мальчик.
– К нам забрел очередной бездомный из столицы? – не понял Ларкариан.
– Не совсем. Думаю, этот ребенок, скорее всего, пришел издалека, – сын печально вздохнул, – исхудавший, одежда изношена, лицо обезображено шрамом, повреждена рука и, по всей видимости, нога. Видно, как она у него сильно болит, но парень виду не показывает, крепиться. Хоть еще мал, но силу воли имеет. Обновился возле ворот, мальцу изрядно досталось в жизни, путь был не легким. – Он опустил взгляд, – больно смотреть, душа сжимается, еще совсем ребенок, – Герман вновь тяжело вздохнул.
– Подобных ему в этом мире много, ничего не поделать, – с сожалением произнес Великий Архимаг.
– Тут такое дело, – продолжил Герман, – мальчик не просто так явился, он заявляет, что пришел к тебе в ученики!
– Прямо так и заявляет? – Ларкариан удивленно вскинул брови. – И что говорит? Откуда он, кто таков?
– Так в том-то и дело, – продолжил сын, – он немногословен. Лишь твердит, повторяя одно и то же: пришел в ученики к магу.
Отец вновь откинулся на спинку кресла, удивленно поглядывая на него.
Как-то это странно, у него уже стал появляться интерес взглянуть на ребенка.
– Не думай, еду я ему предлагал. Звал отдохнуть, умыться, но он от всего отказался, вновь заявив, что пришел в ученики к магу, – посетовал Герман. – О себе лишь пробубнил, что родителей и дома нет, а затем вновь выдал ту же фразу. – Сын вновь печально покачал головой, – Кроме этого больше ничего не удалось услышать. Маленький совсем, лет двенадцать, не больше.
– Если юноша так настаивает на встрече со мной, уважим гостя. Проводи его в малый зал для приемов, где я обычно принимаю всех кандидатов в ученики. Пусть накроют на стол, только пусть умоется, а потом посмотрим, что за гость пожаловал, послушаем, что скажет.
Герман медленно поднялся.
– Я так и думал, что захочешь встретиться, – он вышел из кабинета.
Ларкариан, посидев немного, медленно поднялся и, подойдя к окну, устремил свой взор куда-то вдаль.
Голодных, в грязных, а иногда и рваных одеждах ребятишек приходило немало, рядом столица, бездомных хватает. Зная о том, что ищут ученика, они появлялись в надежде стать им или просто рассчитывали на милостыню.
Герман любил детей, ко всем относился по-отцовски, и каждый, кто приходил, получал еду и новую одежду. Выкупив в столице старый большой двухэтажный особняк, он устроил там приют. Всех гостей отправлял туда и уделял ребятам много внимания.
Великий маг уже перестал питать иллюзию, что этот или иной ребенок будет отвечать всем его требованиям. Чем дальше, тем больше надежда таяла, как снег под лучами теплого весеннего солнца. Но, в отличие от других юношей, настойчивость данного ребенка заинтересовала его.
Даниил, так звали мальчика, стоял в метре от ворот замка, дрожа от волнения и прокравшегося в душу страха. Когда только к ним подошел, возникло ощущение, будто взошел на эшафот и палач, занеся свой огромный топор, вот-вот отрубит голову. От подобных образов его всего передернуло.
По спине пробегал холодок, нервно сглатывая, он облизал потрескавшиеся, обветренные губы. Пугающая мысль, что все было напрасно, которую он так тщательно задвигал в самые дальние уголки подсознания, вновь прорвалась наружу.
Еще издали, как только увидел сверкающие на солнце черные шпили замка, к горлу подкатил ком, в груди от волнения неистово забилось сердце. Ноги задрожали и предательски отказывались идти, появилась слабость, хотелось присесть, перевести дух и успокоиться. Его долгий, мучительно-тяжелый путь, насыщенный страданием, подходил к концу.
