– Прости, – еще раз прошептала, поцеловав его в пухлую щечку. – Я больше никогда не буду на тебя кричать.
– Честно? – спросил он, хлюпнув носом.
– Честно-честно, – согласно кивнула и виновато улыбнулась ему.
На душе продолжали скрести кошки от этого проступка. Я знаю, что никакие слова или действия не смогут оправдать его.
«Ничего, я знаю, кто ответит мне за это», – зло подумала.
Я не пыталась спихнуть свою вину на Глеба, но все же и его вина в этом есть.
– Тогда, может, уже пойдем? – спросил он, улыбнувшись в ответ.
– Конечно, – поцеловав его в носик, ответила я и, наконец, помогла сыну выбраться из машины.
– Мам, а можно мне пиложное?
– Когда съешь первое и второе, – ответила с улыбкой, наблюдая, с каким аппетитом ест сын.
Мне понадобилось собрать всю силу выдержки, чтобы не купиться на его умоляющий взгляд и завести его в кафе. По дороге к нему мы наткнулись на детскую зону. И Максимке, край, как нужно было туда. Он так и сказал: «Мне слочно нужно туда». Почему нужно и к чему такая срочность, он так и не смог объяснить, поэтому ему пришлось идти в кофе. Но видя опечаленное личико сынишки, пообещала, что как только пообедаем, сходим туда, куда он захочет.
– А на батут точно пойдем? – в который раз переспрашивал он.
– Я же обещала, – продолжая улыбаться, ответила ему.
Следя за тем, как тарелка сына пустеет, я никак не могла понять: почему некоторые мамочки жалуются, что их чадо ничего не ест. Всегда удивлялась аппетиту своего малыша: либо он у меня проглот, что маловероятно, либо это передалось сыну по папиной линии, к чему я больше склоняюсь.
– А купишь машинку? – спросил и посмотрел на меня умоляюще.
– Я, конечно, понимаю, что виновата, но не нужно наглеть, – вынырнув из размышлений, более строго ответила.
Все же мне не хотелось вырастить из сына избалованного мальчишку.
Заметив, как потух взгляд Максимки, тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что не могу отказать, когда он смотрит на меня взглядом темно-карих глаз, полным печали.
– Договорились, но остановимся на этом.
– Холошо! – обрадованно воскликнул Максимка и улыбнулся, демонстрируя замечательные ямочки на пухлых щечках.
«И вот как можно отказать этому ангелочку?», – подумала, протягивая руку и гладя сына по светлой кудрявой шевелюре. Цвет волос – это единственное, что сын унаследовал от меня, в остальном же – он копия Макса.
– А теперь кушай.
Смотря на сына, вдруг подумала, а может, зря я переживаю? Ведь если бы нам что-то угрожало, Глеб не только об этом предупредил бы, но и не отпустил бы нас никуда так просто. Если так, то, возможно, это приходил кто-то из его стаи?
Все это время место альфы занимал кто-то другой, хотя по их законам оно принадлежит Глебу. После того, что случилось там, в Беглых толках, у них теперь нет понятия: свой, чужой, отверженный или предатель.
Первый год к нам часто приходили из его стаи, уговаривая Глеба вернуться, но он всегда отказывался. Не желал с ними иметь ничего общего. Его можно было понять: не каждый сможет довериться тому, кто готов был перегрызть тебе глотку из-за того, что ушел из стаи.
Так, ведь вполне вероятно, что это приходили именно к нему, и мне не стоит зацикливаться на этом?
– Мам, я все, – произнес Максимка, вырывая меня из размышлений. – Можно теперь мне на батут? – спросил он, вынуждая меня наигранно удивиться.
– А как же пирожное?
– Потом, – тут же ответил он. – Ну, можно?
