– Как искра!
– Ну, да! Гильгамеши заискрились и… раздулся пожар. Понимаешь?..
– Не совсем…
– Мы сидели с Юлей всю ночь… У неё не просыхали глаза. Я никогда не видел, чтобы Юля плакала. Но она рыдала… Как ей удалось вырваться одному Богу известно! Ведь её тоже схватили… И вместе с Жорой хотели…
– Что «хотели-то», можешь сказать?! – злится Лена.
– … и когда Тина вывезла нас на свой Ковчег…
– Слушай, и ваша вездесущая и всемогущая Тина, и ваш Ковчег, – спрашивает Лена, – не много ли фантасмагорий?
– Не наш Ковчег, – говорю я, – Тинин.
– Тинин?
– И Тинин, и Тинин…
Я вот что должен сказать:
– Ковчег – это НЗ! Неприкосновенный Запас!
– Запас?
– Ну, да, говорю я, – энзэ Бога!..
– Эннн… Зэээее?..
– Ага, – киваю я, – Бога!
Лена задумывается. Вдруг:
– Фантастика, бред!
Бред! Я согласен: полный бред! Да! Но и НЗ тоже! И если Лена не может себе это представить, то и я тут беспомощен! Я и сам это признаю. Но давай по порядку…
– Я и сам… Понимаешь… Не совсем… Но Юля!.. Юле я не мог не поверить!
– Как-то всё очень тёмно и призрачно, – говорит Лена, – сперва Юра, теперь Юля… А где были все остальные? Ещё есть кто-нибудь, кто мог бы толком сказать… Рассеять все эти ваши иллюзии? Аня, Стас, да хоть Васька Тамаров?..
– В том-то и дело, что…
– Отсиживались в Ковчеге?
– В том-то и дело, что…
– Тина заперла всех там на засов?!
– Всё дело в том, что…
– Рест! Ты-то где был?!
– Горнакова, ты сегодня – как Мюллер. Я – на допросе? Я же сказал: то ли…
– Хэх! – восклицает Лена. – В теннис играл… Ну, знаешь… Аня, Аня… Ну что Аня?! Это уже похоже на маленький дурдом. Ну, да ладно… гони дальше свою пургу.
Да нет никакой пурги. Так всё и было! Просто рассказать об этом в какой-то последовательности, как-то упорядочить свои мысли, не выхватывая из памяти отдельные эпизоды, у меня не совсем получается. А кто смог бы?! Вот я и… Как могу…
– Юля рассказала, – повышаю я голос, – Юля, понимаешь?! Я не выдумываю!
Теперь Лена улыбается.
– У тебя белеют глаза, – говорит она.
– Не зли!..
– Налить?
– Сама пей!
– И что Юля?
Я беру паузу, чтобы вспомнить, на чём я остановился.
Потом мы пьём чай… С малиновым вареньем и малиновой настойкой: две-три чайных ложечки на чашку чая – за уши не оттянешь!
– Я вот всё думаю, – говорит Лена, – хочу спросить: что же ваш новый Иисус? Где он был всё это время, чем занят? Вы столько сил и ума отдали, чтобы… Чтобы что? Можешь сказать?
Это ещё один новый виток. Придёт еще время Иисуса!
– Юля рассказала, – говорю я, – что когда она нашла Жору и бросилась ему на выручку…
– Как это? Он что же был прикован к скале?
– Они тотчас и её схватили и готовы были и её… Понимаешь?..
– Нет, – мягко произносит Лена, – не понимаю. Ты тут такого уже наплёл… К чему готовы-то были твои упыри?
– Распять!
– Распять?! Рест, ты в своем уме?! Ты говоришь какие-то… Отдай стакан!
Да при чём тут стакан?!
– Распять, – повторяю я, – ты не ослышалась.
– Но…
– И Юлю вместе с Жорой!
– Слушай… Но Юлю! И Жору, и Жору… Распять? Рест, ты несёшь тут такое… Ни в какие ворота… Если и распинать – так Христа!.. Его же однажды, как ты помнишь, распяли! И сделали это наилучшим образом! Христа! Прошло уже… Зачем же его ещё раз? И я бы согласилась – ещё раз Христа! Ладно!.. Словно тогда Его недораспяли… Но при чём тут Жора?.. А Юля – так это уже совсем неимоверный бред! Отдай стакан!
Я просто швыряю стакан в окно: на свой стакан! И тихо продолжаю:
– Для неё, пойми, милая моя, тоже приготовили крест, представляешь, – крест для Юли, её обнажили напрочь, уложили… Как Христа!.. Она рассказывала такие подробности – жуть!.. Кто-то потом её вымолил… Кажется, Стас… Или Юра… Впрочем… Да – вымолил у Иисуса.
