– А кто же вы? М-м… инопланетянин? – Дима постарался, чтобы его голос звучал ровно. Он не хотел задеть любопытного попутчика. Он понимал, что это какая-то необычная игра, может психологическая. И начинающий учитель пытался найти верный тон, ему было очень интересно и не хотелось эту игру испортить. Он даже успел подумать, как будет рассказывать об этом происшествии Лидочке.
– Нет. Я никогда не покидал пределов этой планеты, – инженер повернулся к Диме лицом. Они лежали совсем рядом, чтобы дотронуться до собеседника, нужно было лишь протянуть в темноте руку. Но и темнота была не полная: белые подушки, простыни, лежали, словно зимние пространства в ночи, – достаточно было далекого фонаря, пробегающего за окном, чтобы они уловили его слабый свет и разлили призрачным свечением по купе. А иногда мимо проносился переезд, и тогда все вспыхивало оранжевым, болезненным…
– Вы хотите, чтобы я угадал? – спросил Дима.
– Вы не угадаете. Я сам скажу. Меня создали очень давно, если смотреть по стреле времени назад, и совсем скоро, если смотреть вперед, – чуть больше полувека.
Дима почувствовал необыкновенное удовольствие от этой фразы. Он постарался ее запомнить, чтобы потом повторить Лидочке… а может быть и Петру Ефимовичу.
– Вы слушаете?
– Да. Да. Продолжайте, пожалуйста.
– Если считать, что это событие было в прошлом, а ведь именно такой порядок привычен людям, то при моем создании великие египетские пирамиды еще не были построены, значит, будет уместно называть меня големом. Хотя само слово звучало иначе… Вы, наверное, хотите быстрее услышать продолжение, но в этой истории именно я являюсь ключевым элементом, и мне хотелось бы точно себя позиционировать.
– А если считать, что вы созданы в недалеком будущем, – Дима принял условия игры, – то вас следует называть – роботом. Отсюда ваше отчество – Робертович?
– Отчество… не знаю. Случайно. Робот – больше соответствует текущему времени, но, признаюсь, оно мне не нравится. В будущем превалирует слово «бот»… Тоже, знаете… Я бы предпочел, чтобы меня называли по имени.
– Хорошо, Оскар, – сказал Дима. – Я понял, что вы искусственно созданный человек. И созданный очень искусно…
– Спасибо.
– И что же вы делаете в скором поезде «Москва-Свердловск»? Куда вы едете и с какой целью? Если уж мы идем по порядку.
– Моя цель находится в соседнем вагоне, Дмитрий. Вы ее видели. Это начинающая поэтесса Белла Агарипова.
– Так значит, это была Белла Агарипова! – негромко воскликнул Верховников. – А я гляжу – знакомое лицо. Как интересно!
– Вы ее знаете?
– Случайно… То есть, ее стихами зачитывается моя жена; она мне про нее много раз рассказывала, и я видел ее фотографию в журнале. Знаете, такая совсем маленькая черно-белая фотография. Но стихи замечательные. Совершенно… неожиданные.
– Вот видите… – сказал с непонятной интонацией Оскар. Как будто обвиняющей?
– У вас что-то произошло с ней. Там в ресторане? – осторожно спросил Дима. – Вы хотели с ней познакомиться? Вы тоже поэт? И она, по-видимому, нелестно отозвалась о ваших работах… – Диме это казалось логично. Поэтично и логично. Творческие люди, удар по самолюбию, и вот непризнанный поэт фонтанирует обиженным талантом перед попутчиком. Ищет утешения.
– Вы все еще мне не верите, – сказал Оскар. В его голосе не было обвинения, только констатация факта. – Я познакомился с ней, чтобы предотвратить худшего исхода. Болезненного – и для нее и для меня. Она отказалась. Белла даже не допустила малейшей возможности, даже гипотетической, что может при каких-то обстоятельствах последовать моему предложению. Все бесполезно. Каждый раз мои увещевания ни к чему хорошему не приводят. И, боюсь, не могут привести.
