Для души непокорной создал он тюрьму.
Заковал одержимого в цепи златые,
И вернули рассудок Калифу святые.
Стал служить при дворце у Аида царя,
За спасенье души своей благодаря.
Взор глубокий пронзил Лайонеля мгновенно,
Калиф поклонился святому смиренно.
Словно тьмою покрыта его голова,
С уст холодных слетели, как птицы, слова:
«Путь лежит ваш к Аиду, верховному богу,
По дворцу проведу, покажу вам дорогу,
Чтоб новый святой королю покорился»
«Спасибо за помощь» – старик поклонился.
И молча прошли в коридорах просторных,
На пути лишь встречая святых и придворных.
В лабиринтах дворца еле двери нашли,
Наконец-то к покоям Аида пришли.
Постучался несмело, вошел Лайонель,
Ко владыке, что бог и король королей.
На троне сидел и в хандру погрузился,
Но увидел он гостя и вмиг оживился.
Лайонель в окружении белых колон
Поздоровался вежливо, сделал поклон.
Ответил Аид и на ноги поднялся,
Подошел к человеку, со смертным сровнялся.
Встретил взглядом умершего, жизнь прочитал,
С предпокоев Калифа в палату призвал:
«Я взываю к Тебе, мой прислужник покорный!»
В этот миг средь палаты явился придворный.
Пред святым мудрецом и Аидом предстал,
Лайонеля в покои святые забрал.
Оказался средь злата и пышных палат,
Где на креслах удобных святые сидят.
Все из них тут явились своею дорогой,
Не нуждаясь ни в чем после жизни убогой.
Наслаждаются временем мук окончаний,
Без работ и забот, вообще без заданий.
Лайонель сел средь них, и в роскошах тонул,
Словно время забыл и надолго уснул.
Те, кто были при жизни святыми, прогнили,
О деле благом навсегда позабыли.
Много лет пролетело пером в небесах,
Искра правды и чести исчезла в глазах.
Тот кто жил, как святой, окунулся во мрак,
А вернуться к началу не выйдет никак.
И спросил тут святой: «что случилось со мной?
Наделен ли я жизнью загробной иной?
Что успел сотворить до своей смерти я?
Заслужил этих благ до конца бытия?
И следа не оставил за десять декад,
Я всего лишь река, моя жизнь – водопад…»
И, подумав немного, добавил мудрец:
«Я не жив и не мертв. Наступил мой конец.
Не могу я принять эту жизнь, этот дар,
Я уже не река, лишь невидимый пар.
И к теням, что бессмысленно день доживают,
Пусть меня Гердеон навсегда забирает…»
Тут явился ему посланец из суда:
«Не уйдешь ты отсюда уже никогда.
Ведь решил Суд Богов, что твое место здесь,
Так сказали они, значит так это есть».
«Я святой разве нет?!» – Лайонель закричал,
Ожидал он ответ, но посланник молчал.
«Заслужил за сто лет свою радость земную?
Жизнь хочу средь людей не святую, простую…»
Провели Лайонеля обратно на суд,
«Дайте смертной душе просто жизни уют.
Не хочу всего этого, грязного злата,
Не нужна мне просторная эта палата!
Я простой человек, не владыка-король,
В этой жизни уже я сыграл свою роль».
И сказал Гердеон: «не противься судьбе,
Ведь в покоях дворца суждено жить тебе».
«Разрешите мне жить средь обычных людей»
– Лишь сказал и умолк в тот же миг Лайонель.
Возразили боги, ведь решение есть,
И нельзя опускать их судебную честь.
Но Дестон, правосудья слепого служитель,
Равновесия бог и весов покровитель,
Положил божье слово на чашу пустую,
Лайонеля поставил на чашу вторую.
И желанье святого превысило бога,
Мудрецу к простолюду открыта дорога.
Так ушел он из башни к умершим простым,
Поздоровались люди со старцем седым.
Поприветствовал их Лайонель, поклонился,
И с народом своим вновь воссоединился.
Встретил сотни людей, что при жизни встречал,
Не забыл никого, благодарных узнал.
