Хроника Лёлькиных аллюзий - страница 44

Кинотеатры того времени были доступны, переполнены, фильмы выходили один лучше другого – «Воскресение», «Берегись автомобиля», «Вертикаль», «Гори, гори, моя звезда», «Родная кровь», «Баллада о солдате», «Доживём до понедельника»… У Лёльки не было сомнений в том, что и Павел также мыслит и чувствует, так же думает и так же будет поступать, как её любимые герои. Её бурная фантазия лепила образ суженого, оставляя для неё место Золушки, у которой счастье не за горами.

Первый раз за всё время пребывания в КБ Лёлька явственно почувствовала со стороны незамужней женской части коллектива подспудную агрессию на грани ненависти, которой она, сама того не желая, перешла дорогу.

– Почему их так много? – недоумевала она, – Что я сделала им дурного?

Невидимые, но ощутимые подводные помехи, исходящие от неожиданных соперниц, рождали в ней противоречивые чувства – сомнения в друге, протест и решительность для победы в достижении уважаемого женского статуса вопреки преградам. Павел, побывав в родительском доме Лёльки, усилил своё внимание к ней, вырывая её под любым предлогом из круга живого общения с многочисленными друзьями, терпеливо приручая к себе, как несмышлёного щенка, придерживаемого за регулируемый поводок.

состоялся. Регистрация была скромной в районном загсе, где Лёлька весело чудила напропалую в каком-то нервозном угаре, вызывая смех свидетелей и недовольство старшего поколения, призывающего к серьёзности совершаемого акта. Сразу после объявления их мужем и женой ткнула каблуком в ногу Паше, легко ввинтила ему на палец обручальное кольцо и захохотала, когда Павел трясущимися от волнения влажными руками так и не смог окольцевать её с первого раза. Свекровь, поднявшая двух сыновей, потерявшая в войну мужа, отца Павла, сохранившая в эвакуации от холода и голода маленького сына и ещё трёх иждивенцев, хлебнувшая горя с лихвой, скептически поглядывала на Лёльку, оценивая её по-своему, не веря, что этот, второй брак сына, окажется удачным. Ей хотелось видеть невестку равноценную своему сыну, с высшим образованием, серьёзную, хозяйственную, покладистую, а главное заботливую по отношению к её любимому сынку, которого она самоотверженно выпестовала, глотая вдовьи слезы ради грядущего счастья. Но сын уходил жить из плотно набитой людьми коммунальной квартиры на территорию жены в отдельную двухкомнатную квартиру, а это не фунт изюма по нынешним временам. Со временем, она по-своему всё же прикипела к Лёльке, проявляя желание жить в их семье после рождения внука. Но Лёлька, несмотря на внешнюю мягкотелость, после смерти мамы решительно отказалась жить под всепоглощающим чрезмерно заботливым гнётом свекрови, отстраняющей её в тень, и отдала сына на школьную продлёнку, выдержав крики, причитания и рыдания свекрови, приводящие в дикое волнение мужа, полностью подчинённого её воле. Уже потом, во время тяжёлой онкологической болезни, свекровь прониклась к ней с полной искренностью своего многострадального сердца.

После регистрации узким кругом дружно отобедали в доме молодожёнов, а через два дня состоялся большой сбор друзей в ресторане «Нева» на Невском проспекте в банкетном зале с малочисленными родными, среди которых сидели рядом уже после развода взволнованная мама с напряжённым отцом и сосредоточенная свекровь. Там свадьба гремела, как ей и положено: с речами друзей, свидетелей, родных, с танцами под оркестр и общие поздравительные крики и хороводы всего зала и даже с трагикомической короткой дракой, в которой к мужу подключились активисты его комсомольского бюро в пустынном вестибюле, с парнями, посмевшими что-то сказать или не так глянуть на проходящую мимо Лёльку. Паша, ничего не объясняя, бросился с кулаками на парней, к нему подлетели друзья. Схватка была недолгой, инцидент исчерпан, Лёлькино женское достоинство сохранено. В таком угаре она увидела Павла впервые.