«Газпром» ушел всего за 250 миллионов долларов – при том, что одни только его газовые ресурсы стоили до 700 миллионов. А ведь была еще и «материальная часть»: оборудование, насосные станции, прочая инфраструктура…
Производственные и промышленные ресурсы, «проданные» таким вот образом, принесли смехотворную сумму в 5 миллиардов долларов. Для сравнения: рынок акций Мексики в то время оценивался в 150 миллиардов, Гонконга – в 300 миллиардов.
Юрий Лужков писал: «Мой институт (химический) продали за 200 000 долларов. Во-первых, в этом институте трудились настоящие специалисты, каждый из которых тянет на 200 000 долларов в год. Во-вторых, у него есть экспериментальная производственная база, где можно разрабатывать новые технологии. И это предприятие было продано за 200 000 долларов! Да это цена одного спектрофотометра!»
Вся эта распродажа сопровождалась чередой странностей. Когда, например, уходили в частные руки акции крупнейшей тогда в России организации телефонной и телеграфной связи «Связьинвест», команда Чубайса как-то так организовала торги, что счастливым покупателем оказался Владимир Потанин, владелец «Онэксим-банка» – к ярости обойденных конкурентов. Немного времени спустя в печать неизвестно с чьей помощью просочилась информация, что Чубайс и его «тимуровцы» вроде Коха, Мостового и Васильева, получили высокие гонорары (от 80 до 90 тысяч долларов) за еще не написанную ими книгу о приватизации. По причудливому совпадению, гонорары эти исходили от «Онэксим-банка».
История, очень мягко говоря, пикантная. А назвать вещи своими, простыми и понятными любому россиянину выражениями мне не позволяют воспитание и уважение к печатному слову. В западной практике, конечно, подобное случалось: в свое время одно из крупных американских издательств заплатило фантасту и популяризатору науки Айзеку Азимову двести тысяч долларов только за то, что он согласился отдать данному издательству свою очередную, еще не написанную книгу.
Вот только Азимов к тому времени был автором чуть ли не двух сотен книг, приносивших издателям нешуточную прибыль… Точно так же в России до революции одна из ведущих столичных газет платила литератору Власу Дорошевичу, помимо гонораров, сорок тысяч рублей в год за то, что все свои фельетоны и статьи он отдавал только этой газете. Но и здесь опять-таки был взаимовыгодный коммерческий расчет: благодаря эксклюзивному праву на Дорошевича, любимца читающей публики, газета стабильно сохраняла высокие тиражи, а это, в свою очередь, привлекало к ней рекламодателей. Какая выгода заставила банкиров оплачивать по высшей ставке группу «писателей», остается только гадать. Романтики и циники имеют каждый свое мнение на этот счет…
3. Продавцы воздуха
Одним из главных «моторов» Великого Хапка стали биржи и банки. Спору нет, в любой стране с развитой рыночной экономикой биржа является жизненно необходимым компонентом, но на Западе за ней присматривают и крепко держат в узде, памятуя, что, к примеру, именно безудержные финансовые спекуляции стали одной из причин американского кризиса 1929 года.
Однако в нашей стране и биржи демонстрировали российскую самобытность, не имеющую ничего общего с цивилизованной практикой. Дело в том, что, как я уже мельком упоминал, существовали два вида цен: низкие государственные и высокие биржевые. Дальнейшее представить нетрудно. Госпредприятия на паях с частными фирмами и частными лицами учреждали биржи, сначала получая неплохие денежки на продаже брокерских мест. Потом все основные сделки госпредприятия, от поставок сырья до продажи готовой продукции, шли через биржу. То, что было куплено по низкой цене, продавалось по высокой. Получалась жирная сверхприбыль, немыслимая в любой западной стране. На подобных махинациях взмыл известный в свое время «светоч рынка» Боровой. Как только биржи отжили свое, моментально сдулся и Боровой, ничего толком не умевший, кроме как ловить рыбку в мутной воде…
