– Да. Вернее, не совсем… Девушка Сержа – милое и симпатичное создание, но она здесь в первый раз, – Антон вспомнил об остальных булгаковских пассиях, появлявшихся в их компании по разу или два, а потом исчезавших без следа. Он сильно удивится, если еще однажды увидит эту рыженькую девочку.
– И она не будет принята в ваш круг?
– Я боюсь, у вас превратное представление о нас. Наша компания сложилась не вчера. Мы дружим долгие годы, пуд соли вместе съели, хотя скелет в шкафу, вероятно, есть у каждого.
– Уж наверняка. Так расскажите мне о вашей компании. Я так понимаю, вы все одного возраста?
– Да, примерно. Мигель на год старше. И Булгаков старше, он единственный из нас в армии служил.
– А вот, например, ваша жена…
– А что – моя жена? – дернулся Антон. – Она известная балерина.
– Да вы не нервничайте! Я спрашиваю всего лишь про возраст!
– Ей только двадцать восемь! Она совсем молодая! Очень вас прошу, поделикатнее с ней! И вообще, я не нервничаю, – глупо было отрицать очевидное – однако, Ланской не просто нервничал. Он паниковал.
– Насколько я понимаю – вы не зарегистрированы? – сухо спросил Сергеев.
– Какое вам дело? – огрызнулся Антон. – До загса дойти времени нет… но в этом году, осенью, точно поженимся. Ну, или зимой.
– И как давно вы вместе живете?
– Три года.
– С тех пор, как ваши родители уехали?
– Вы и об этом знаете? Нет, Анна перебралась ко мне еще до их отъезда и сдала экзамен на прочность у моей бдительной маман, которая хотела быть уверена, на кого меня бросает.
– С вашей сожительницей все понятно. А вот, – Сергеев заглянул в список и продекламировал, – Мигель Кортес де Сильва и Эстебес…
– Бог ты мой! – усмехнулся Зубов. – Больше всего меня умиляет это «и».
– Я знаю его очень давно, как, впрочем, и остальных, лет с семнадцати, плюс-минус год, – не обращая внимания на замечание майора, ответил Антон. Его покоробило слово «сожительница», но он старался сохранять спокойствие.
– Где вы учились?
– Юрфак МГУ, в Сорбонне получил степень магистра. Затем получил МВА[19], тоже во Франции.
– И вы хорошо знаете французский?
– Отлично, владею свободно, – ответил Ланской.
– Тогда что здесь написано? – спросил Зубов, кладя перед ним бумажку с надписью, скопированной со стены. Ланской несколько мгновений вглядывался в накарябанные как курица лапой слова, а потом выдавил:
– Rappelle-toi Cathrine…
– Что-что? – переспросил Сергеев.
– Это значит – помни, Катрин… Или вспомни, Катрин…
– А Катрин – это?..
– Екатерина Астахова… – пробормотал Ланской. – Это я так ее прозвал. А остальные подхватили… С тех пор уже пятнадцать лет ее все зовут Катрин.
– И что она, по-вашему, должна вспомнить? – поинтересовался Зубов.
– Откуда мне знать? – буркнул Ланской.
«Ну да, ну да…» – недоверчиво покивал Зубов.
– Расскажите мне о Рыкове, – вкрадчиво попросил следователь. Любопытно, он сейчас снова услышит панегирик о дружбе?
Ответ Ланского был сухим:
– Он блестящий специалист по информационным технологиям, его ценят как эксперта. Мнение Олега очень весомо.
– В переводе на обычный язык – хакер?
Ланской возмутился:
– Да с чего вы взяли?
– Цветистыми эпитетами нас не проведешь, – с довольной улыбкой пояснил Сергеев. – Но, может, я вас неправильно понял? Он спец по IT? Хотя я не об этом спрашивал. Что Рыков за человек?
– Сложный. Но кто прост? Олег – хороший друг. Но лучше расспросите о нем Орлова – они знакомы чуть ли не с пеленок. Их родители вместе работали в Соединенных Штатах, то ли в посольстве, то ли в советском представительстве ООН. Вместе ходили в школу, и так далее.
