– Из ваших слов, Анна Николаевна, выходит, что Полина убита целенаправленно. Можно предположить, что кто-то из здесь присутствующих ее знал. Не могла же она за считанные часы нагадить кому-то до такой степени, что ее пришлось убить?!
– Боже мой, нет! – Анна, казалось, даже возмутилась.
– И я полагаю, нет, – согласился Сергеев. – Хотя – кто знает? Можно также предположить – если б не погибла Стрельникова, то вполне мог погибнуть кто-нибудь другой.
– Почему вы так считаете?
– А что вы скажете по поводу надписи на стене? О чем Астахова должна вспомнить?
– Почему она? Это может означать как «вспомни, Катрин» так и «Вспомни о Катрин», – возразила Анна.
– Как? – удивился Сергеев.
– Французы скупы на запятые, – коротко объяснила Анна и добавила: – А потом вот что. «Помни о Катрин» – это императив.
– Импера… что? – спросил Зубов.
– Повелительное наклонение. Так вот! Кому это может быть адресовано? Только Орлову!
– Не факт, – не согласился майор. – Совсем не факт. И тот, кто это сделал…
– Но никто из нас не мог… – перебила его Анна.
– Это я сто раз слышал, – махнул рукой Зубов. – Вы знаете друг друга целую вечность. Я в курсе. Не будем отклоняться от темы. Как вы встретили Орлова с Полиной? Ваша реакция?
– Я обалдела, – призналась Анна. – И, что греха таить, мне захотелось отвесить ему оплеуху. Еле сдержалась.
– А что вы им сказали?
– По-моему, молча отступила в сторону и пропустила их в квартиру. Я знала, что Орлов и Катрин едут к нам порознь, но то, что он привел постороннюю женщину, оказалось полной неожиданностью.
– А что сказала Астахова?
– Катрин я предупредила, когда она приехала с Сержем и Аленой. Я вызвала ее к лифту…
– Как она отреагировала?
– А как она могла отреагировать? Первым ее побуждением было уйти, я еле ее удержала.
– А зачем вы ее удержали? – спросил Зубов. – Ее уход бы поняли. Ситуация для нее оскорбительная.
– Оскорбительная, вы правы. Но если б Катрин ушла, то Орлов пожелал бы остаться с Полиной у нас на ночь. Антон бы этого не допустил, разгорелся бы скандал. Я так думаю, – в тоне Анны не было уверенности.
– Значит, вы руководствовались интересами семейного благополучия?
– Зачем вы так? – покраснела Анна. – Я не эгоистка. Да, мне хотелось избежать скандала. Но я увидела Катрин и поняла, что она может повернуть все в свою пользу. Она была такая эффектная, такая красивая…
– В покрывале! – съехидничал Зубов.
– Почему же в покрывале? – удивилась Анна. – На ней было прелестное платье…
– Ах да, платье, – Зубов закивал. – Как же, как же… Это его клочки мы нашли в одной из спален, там, где эта парочка провела ночь?
– Я не знаю, – растерялась она. – Клочки? Что это значит?
– Не понимаете? – поднял брови майор.
Анна опустила голову. Она все понимала, но не могла это произнести вслух.
– Значит, платье, – усмехнулся Зубов. – Допустим. И красивое было платье?
– Очень, – тихо ответила Анна. – Но дело не только в платье! Мне трудно объяснить…
– Вы наивно подумали, что увидев ее, ваш друг Орлов сам себе надает по шее за то, что сделал?
Анна с облегчением кивнула.
– Ну, что-то вроде этого.
– А что вышло?
– Я ошиблась – все кончилось грандиозным скандалом. Еще худшим, чем я могла вообразить. В любом представлении необходимо чувство меры. Когда оно не соблюдено – неизбежен провал. Это закон театра, но он абсолютно применим и к жизни. Катрин и Мигель танцевали танго… Trop passionnément… d'une façon peu naturelle…
