Ещё неделю ничего не происходило, а затем вечером, у костра, ко мне неожиданно подсел Оррик. Я посмотрел на него и ничего не стал говорить. Чего зря воздух трясти? Да и слышал он все: повторять я, конечно, люблю, но не в сто пятисотый раз.
– Э-э, – бодро начал Оррик.
– Меня Иан зовут, если вдруг позабыл, – буркнул я.
Оррик на миг пришел в замешательство, но быстро с ним справился.
– Почему ты такой?
– Какой такой? – не понял я.
– Ну вот такой, – он жестам нарисовал пацана от горшка два вершка и не забыл прилепить ему на спину причиндалину, как у меня.
– А какой я должен был быть? – удивился я, смутно подозревая, что он имеет в виду. – А ты почему такой?
Оррик крякнул от неожиданности. Ну да, побуду евреем, чего это мне все на вопросы отвечать.
– Мать родила, – наконец выдавил инквизитор.
А-а-а! Вот они куда клонят – всё-таки о моем обличии речь. Ну, когтей же как не было, так и нет. Нестыковочка.
– Ну вот и Иана этого родила, – ответил я. – А меня в его тело засунули.
Оррик озадаченно покачал головой.
– А вы ждали, что на самом деле во мне три метра роста, из глаз бьют молнии, и я пью кровь?
Инквизитор сначала поежился, затем неопределённо пожал плечами – ну, точно, именно так они и считали. И тут такая неожиданность: Чёрный Властелин не падает с лошади в дорожную пыль, он не носит горб, когда отпадает необходимость скрываться, и самое главное, он не выглядит, как пацан, у которого вместо бороды пять волосинок в девять рядов.
Из темноты выскользнула Валена, и опустилась на корточки у костра. Волшебница по моему настоянию давно сменила свое платье на мужскую одежду и, немного повозмущавшись непристойным для девицы ее происхождения видом, вынуждена была признать, что практичность иногда превыше традиций.
– А может, ты и не это чудовище из сказок вовсе? – она впервые за эти дни выдержала мой взгляд. – Может, ошибся князь?
Хотел бы я, чтобы дела обстояли именно так.
– Он слишком наглядно продемонстрировал, так что ошибка исключена, – я вздохнул. Говорить или не говорить? Впрочем, они и так знают столько, что пара лишних фактов уже не имеет значения. – Если бы я не являлся Убийцей, значит, на свете у вас тут бродит кто-то ещё, кто сможет возродиться дважды.
Они ощутимо поежились, я – тоже. Себя во всяком случае я контролирую. Мысль о том, что чудовищем мог оказаться кто-то другой, не доставила ни капли удовлетворения.
– Это больно?
– Умирать? – уточнил я. – Не слишком приятно.
– Ты действительно бессмертен? – любопытство Валены наконец-то прорвало плотину страха.
– Теоретически, – вздохнул я. – Только теоретически.
Ее взгляд молил о продолжении, и я не смог отказать – сложно держать все в себе. Эту ношу в одиночку мне не вынести.
– Князь Аэларэль сказал, что три смерти я смогу перенести относительно без потерь, дальше с каждой очередной попыткой следует все больший распад личности.
– Распад личности? – переспросил Оррик, и я понял, что произнес эти слова на своем родном языке.
– Я стану тем, кем меня называют, и кем я становиться ни в коем случае не желаю. Монстром, по-вашему.
