Первый семинар прошел не ахти. Но первые семинары по-другому и не проходят. Роб их называл селекциями. Он вещал про пользу растительной пищи и болезни, вызываемые питанием мясом. Мы с Максом сидели среди зрителей и внимательно наблюдали за их реакцией на слова Роба. Всего на несколько слов. Кровь, убийство, страдание. Мы знали каждое слово из выступления Роба наизусть. Он забрасывал слушателей фактами, которые больше напоминали обвинения.
На производство одного килограмма говядины нужно в тысячу раз больше воды, чем на выращивание килограмма пшеницы. «Производство говядины, – с издевкой говорил Роб, – звучит абстрактно, будто за этими словами не стоит боль. Целый океан невыразимой боли». Глаза слушателей стекленели. Это были наши сторонники, хотя они еще об этом не знали. Те, кто поеживался, ерзал на стуле, скрещивал руки, пытался отгородиться от услышанных слов, нами сразу отбраковывались.
В конце выступления Роб выбирал среди зрителей одного человека и приглашал его на глазах у всех на «особый» семинар. Это всегда производило эффект. У нас с Максом было по пять таких же приглашений на каждого. Когда все расходились, мы раздавали их тем, кто, по нашему мнению, соответствует критериям. Не бывало, чтобы приглашенные не приходили на «особый» семинар. Мы их называли Гостями. Находились и те, кто приходил без приглашения. Такие Гости ценились даже больше. Чтобы найти место проведения «Особого» семинара, нужно постараться, мы это ценили.
После того как Роб переоборудовал мою бывшую камеру, мы поехали в город на машине. О поездке Роб предупредил меня с Максом за три дня. Мы колесили по городу, иногда Роб приказывал Максу остановиться рядом с супермаркетом, и мы наблюдали, как люди катят к своим машинам тележки, доверху набитые едой.
Мы стояли в подземном паркинге в крайнем ряду, когда все случилось в первый раз. Роб приказал Максу открыть багажник и вышел из машины. Он быстрым шагом подошел к лысому здоровяку, который выкладывал продукты из тележки в багажник машины. Роб подскочил к нему со спины и быстро прижал к его лицу заранее приготовленную тряпку. Через секунду тот сполз вниз. Роб жестом подозвал нас.
Мы быстро подтащили тело к машине и закинули в раскрытый багажник. Туда же полетел пакет с едой. Так было положено начало городской легенде о Зеленой комнате.
Перед тем как закинуть продукты в Зеленую комнату, мы составляли их перечень, Документировали, что закупила перед своим похищением очередная жертва, и потом делали ставки, насколько хватит их жертве. У здоровяка были две большие пачки чипсов со вкусом сметаны и лука, упаковка светлого пива (шесть банок), банка маслин, йогурт, пакет молока и сырая курица. Через шесть дней еда у него кончилась. Мы потешались, слушая вопли о пощаде. Он молотил в дверь банкой маслин и умолял его выпустить. Неделя наедине с протухшей курицей не прошла даром. На седьмой день, когда вся еда кончилась, здоровяк сидел весь день и заливался слезами.
Внизу двери Род сделал небольшое отверстие, через которое мы просовывали маленькую бутылку воды с подмешанным снотворным. Мы специально выжидали один-два дня, чтобы у жертвы не оставалось другого выбора, кроме как выпить воду.
Когда человек проводит некоторое время в зеленом помещении, а потом выходит из него, весь мир он видит в красном цвете. Роб где-то вычитал об этом эффекте и воплотил его в жизнь. После пятой жертвы по городу поползли слухи о маньяке, который запирает жертву в Зеленой комнате с купленными ею продуктами. Этого мы и добивались. Периодичность похищений мы определяли, бросая две игральные кости, то есть она всегда составляла от двух до двенадцати дней от того момента, как Зеленая комната после очередной жертвы освобождалась.
