Наемники надвинулись на посланника «правителя». Тот неожиданно резво рванулся, уворачиваясь от меча, вскочил и ринулся в ближайший переулок. Герод махнул рукой и обернулся к старику:
– Почему он громил твою мастерскую?
Старик поднял глаза, полные горя – привычного горя маленького человека перед сильными мира сего.
– Господин, у меня нет денег. Торговля совсем плохая. А теперь мне придется голодать.
– Ну, голодать ты пока не будешь – промолвил Герод, бросая на лавку перед стариком несколько серебряных кругляшей. Но почему он требовал у тебя деньги?
– Благодарю тебя, добрый господин! Пусть твои дети будут благословенны! Они всегда забирают половину. Уже много времени. В конце каждого месяца мы отдаем им половину всех денег. Но в этом месяце у меня купили только два горшка.
– А что же стражники?
– Что скажут стражники посланцу могучего Хезкияху? Они тоже хотят жить и быть благополучными. Кто-то получает мзду, а кто-то просто боится за своих родных. Я тоже боюсь, господин! Ты уедешь к себе в Ерушалаим или Дамаск, а Хезкияху останется.
– Не бойся, отец! Всевышний повелел нам заботиться о ближних. Я не уеду отсюда.
Герод обернулся к Бранну: вот куда деваются налоги. Понятно, почему их так мало. Этому кровососу уже не достает грабежа караванов и налетов на сирийских крестьян – он уже налоги собирает. Да какие! Первосвященнику такие налоги и не снились в страшном сне.
Наутро Герод собрал всех своих приближенных: начальника городского гарнизона, канцеляристов во главе с Барухом, своих наемников. Начал он с чиновников.
– С завтрашнего дня никого, кроме официальных посланников из Ерушалаима или от римлян, в город с оружием и без специального разрешения не пускать. Все ворота, калитки и просто дыры в стенах, кроме Ерушалаимских и Сирийских ворот, заложить. Срок – неделя. На работы привлечь всех бродяг, что шатаются по городу. Но всем заплатить. Я проверю. Как только это сделают, доложить.
– Теперь воинам. С завтрашнего дня, чтобы у каждого собачьего лаза, у каждой дыры в городской стене стоял стражник. И если кто-то с оружием в город проскочит, сниму голову вместе с кипой. На всех людных местах чтоб были стражники! Если кто-то будет что-то требовать у купцов и ремесленников, хватать немедля и в темницу. Будем судить, как бунтовщиков. На смерть Синедрион нам их осудить не даст, а плетями отделаем от души.
– Господин, – неуверенно произнес глава стражников, – это же война!
– Да! Война! И если кто-то не чувствует в себе сил для нее, пусть уйдет сейчас. На этом берегу. Я, Герод сын Антипатра, даю слово, что он спокойно выйдет из города. Но здесь, среди моих воинов, мне слабых и трусливых не нужно.
Он пристально смотрел на каждого. Присутствующие вели себя по-разному. Кто-то опустил голову. Кто-то встретил взгляд спокойно и открыто. Но остались все. Впрочем, иного он не ждал. Они уже прошли жесткий отбор и остались с ним. Хотя потом многое могло измениться. Но других у него не было.
– Но ведь тогда каждый день нужно будет целую сотню воинов выводить на улицу! – вернулся к теме новый начальник гарнизона, молодой парень с жестким волевым лицом, сын одной из жертв разбойников.
– Даже полторы сотни. Остальные пусть отдыхают и учатся воевать. Потом меняются. Бранн, – обратился он к галлу. – Пусть твои люди тоже ходят в дозоры. В каждой группе пусть будет по одному твоему воину.
– Сделаем, Герод.
