Мальчик родился необычным, кто-то сказал бы уродливым. Его лицо искажали длинный острый нос и большие уши, на спине рос горб. Все эльбы отличались красивыми чертами лица и стройными фигурами, поэтому Куззолу поначалу сторонились. Над ним не надсмехались, но и не сострадали к нему, ведь это был сын бога. Раз так произошло, значит, так и должно было быть. Все-таки малыш родился здоровым, хоть и необычным, так что все жители Зеленого города были рады счастью Сатира и Габриэли. Вот только родители Куззолы, каждый в отдельности, чувствовали себя виноватыми и не находили себе места, особенно несчастная мать. Сатир и многочисленные жители Зеленого города, как могли, старались утешить Габриэль, но это казалось безнадежным, ведь эльбы очень чувственный народ и все их поступки идут от сердца. Ранимая девушка очень сильно переживала, и ее можно было понять, ведь рождение ребенка от бога это довольно ответственное и редчайшее событие.
Магия друидов тоже оказалась бессильна, ведь мальчик не был заколдован или искалечен. Он таким родился и ничего с этим не поделаешь. Все жители Зеленого города старались поддержать расстроенных родителей, приносили подарки, предлагали понянчиться с малышом. Вот только в сердца несчастных отца и матери закралось недоверие. Им начинало казаться, что это происходит из жалости, а не от дружеской любви.
Габриэль тяжело переживала из-за сына и все реже показывалась на глаза. Она избегала даже Сатира, который и сам перестал появляться в Зеленом городе. Конечно же, он не отказался от жены и сына. Просто он навещал их тайно, не желая слышать успокоительные увещевания и излишние расспросы, которые ему порядком надоели и он не находил на них ответов. Куззола быстро развивался, будучи сыном эльбийки и бога. Вскоре он повзрослел, часто убегал в лес и возвращался домой затемно. Как-то отец нашел его под могучим дубом на берегу реки. Бог некоторое время стоял в стороне, не желая беспокоить Куззолу, который сидел у воды, опустив в нее босые ноги. Нужно было найти подходящие слова, чтобы достучаться до его сердца, но Сатир замешкался. Оказалось, что богом быть проще, чем отцом.
– Сын, прости нас с мамой, мы желаем тебе только добра, – прошептал он, приблизившись к нему. Сатир понимал, что мальчик может снова убежать, не желая с ним разговаривать. Большую сложность в общении с ним составляло то, что он не мог проникнуть в его мысли, понять, что именно движет им. Его разум оставался закрытым от богов. Такой способностью были наделены только друиды и шаманы орков, теперь выяснилось, что такой дар есть и у Куззолы. Это представлялось вполне естественным, ведь он сына бога.
– Прости меня, сынок, – повторил Сатир, собственно, сам не зная за что извинялся, но чувствуя себя виноватым перед мальчиком.
– Что мне с твоего прощения? – Куззола не повернулся к отцу. Он поджал босые мокрые ноги под себя, выдернув их из прохладной воды. Бога обдало холодом.
– Ты, прав, – Сатир держался на расстоянии, не смея подойти, – Но ты должен быть сильным. Ты особенный ребенок, и все это знают. Не сторонись никого, твои поступки докажут всем, что ты не хуже других. Возможно и лучше.
– На меня смотрят как на чудовище! Поступки! – услышав это, Сатир поднял брови и чуть не раскрыл рот от возмущения.
– Сын, ты не обычный, но никто не сказал тебе, что ты чудовище. Ты не виноват, что ты такой, и все это понимают. Важнее то, какой ты в душе. Не страшись себя. Будь полезен и добр, – поспешно ответил Куззоле отец.
