И она согласилась. Единый! Как же она теперь жалела об этом, о том, что не поставила в известность о планах отца правителя Эльфары своего дядю Люминаса, который без сомнения запретил бы эту авантюру своего младшего брата.
В первые месяцы после свадьбы Эдвард еженощно после пира, или попросту пьянки со своими дружинниками, которые не прекращались ни на день, вваливался к ней в спальню, чтобы «исполнить свой супружеский долг», и бесконечно долго елозил по ее белоснежной коже своей пропахшей дымом и дешевым пойлом, которому отдавал предпочтение перед изысканными эльфийскими винами, бороденкой. Как же он был ей омерзителен. Спасало только умения эльфов отключать на время все свои чувства, чтобы лежать под этим тяжелым и вонючим телом без рвотных позывов.
Чуть легче жизнь стала, когда Мелисина забеременела. Во-первых, она на этом основании отказала мужу от своего ложа, а во-вторых, – на горизонте появились те блестящие перспективы стать императрицей-матерью, которые столь красочно расписывал ее отец.
Увы, но сын, родившийся вполне здоровым ребенком и названный в честь деда Эдгаром, оказался человеком. Эльфийская кровь, кровь почти бессмертных, оказалась слабее жалкой крови смертных людей! Внешне – эльф, белокурый, изящный, до безумия даже в младенчестве красивый, но никакой связи с природой. Никаких способностей управлять не то что деревьями, но даже жидкими травинками у него не проявилось ни в год, ни в пять лет, когда любой из эльфийских детей уже легко может заставить небольшое дерево принять желаемую форму.
Эдвард, со свойственным ему полным пренебрежением к чувствам других, качеством, которое он искренне считал признаком настоящего короля и воина, возобновил походы в ее спальню. Единственной разницей было то, что теперь вместо бороденки у него была густая борода, а к запаху сивухи добавились нестерпимые ароматы пота и крови.
Заключив мир с Эльфарой, Эдвард быстро выяснил, что ничего, кроме войны, его не интересует. Но большую войну вести теперь было не с кем, мелкие стычки с соседями его страсть к «подвигам» не удовлетворяли, и король самозабвенно отдался страсти к охоте. Хозяйство королевства разваливалось, казна пустела, количество дружинников неуклонно сокращались, а оставшиеся постепенно превращались из дисциплинированных воинов, которыми они были при отце Эдварда, принося королевству победы, в сборище вечно полупьяных, оборванных мародеров.
Небольшой радостью для Мелисины на третий год замужества стало охлаждение к ней Эдварда, который сначала сократил ночи «выполнения супружеского долга» до одного раза в десять дней, потом в месяц, а потом и вовсе забыл дорогу в ее спальню.
Второй отдушиной в этом окружавшем ее ужасе стала Амалия. Юная, еще совсем девочка, младшая сестра Эдварда была красива какой-то хрупкой и беззащитной красотой. Мелисине ее огромные голубые глаза и тонюсенький стан напоминали незабудку, скромный цветок, всегда ассоциировавшейся у нее с невинностью и свежестью раннего утра.
С самого рождения Эдгара Амалия стала для сына Мелисины самой преданной и нежной няней, а потом и воспитательницей. Глядя, как всего на десять лет старшая Эдгара Мелисина с серьезным видом рассказывает ее сынишке очередную сказку или посвящает его в славную историю их королевства, эльфийка даже начинала думать о том, чтобы года через два – три переправить Амалию в Эльфару, где она сможет избежать почти неминуемой участи отправиться в Орден Милосердных. Эдвард свою сестренку не то чтобы ненавидел, но не любил, и то, что он не предпримет усилий, чтобы найти ей жениха-принца, не вызывало никаких сомнений. А значит – ее судьба стать покровительницей одного из Приютов Ордена.
