Хроники Нордланда. Цветы зла - страница 29

– А я видел этот корабль! – Воскликнул он, увидев фигуру единорога на носу роскошного судна. – Он проплыл мимо нас, когда я в Элиот плыл… – И Гарет с чувством выругался, сообразив, что мог уже давным-давно найти брата и избежать многих проблем и тревог. Корабль отошёл от причала, величественно разворачиваясь носом на север, под крик речных чаек, скрип дерева, упругое хлопанье парусов и возгласы капитана и команды. Гэбриэл жадно смотрел на реку и её берега. Здесь было так красиво! Фьяллар здесь был очень широким, полноводным; начавшие таять в горах снега и льды добавили ему мощи. Острова, которых было много здесь, почти скрылись под водой, деревья стояли в воде. Среди них, по затонувшей траве, бродили аисты, манерно вскидывая ноги и что-то отыскивая клювом.

– Мир такой красивый. – Сказал Гэбриэл, восторженно глядя вокруг. – Уже ради одного этого стоило бежать.

– Я так понял, ты был в Найнпорте? – Спросил Гарет.

– В Редстоуне. Это я потом узнал, что это так называлось. До того я вообще ничего не знал. Не знал, что вот такие реки бывают, корабли, что города такие большие, что дома бывают вот такие большие… Столько цветов не видел, да вообще – почти ничего не видел.

– А где… – Гарет обернулся, и передумал расспрашивать. Его просто распирало от вопросов, но он не хотел, чтобы их разговор мог хоть кто-то услышать. Даже гипотетически. Поэтому он приобнял брата за плечи и начал рассказывать ему про места, мимо которых они проплывали, про Элодисский лес, про Далвеган… Гэбриэлу всё было интересно, он слушал, затаив дыхание. Брат нравился ему всё больше и больше, он буквально влюблялся в него, такого умного, такого блестящего, раскованного, властного. Гэбриэлу в своё время довелось пообщаться – если это можно так назвать, – с сильными мира сего, и он теперь ясно видел разницу между гостями Садов Мечты и своим братом, именно в том, что касалось природы их власти и уверенности в себе. Он пока что не смог бы выразить это в словах, но чувствовал и в самом деле совершенно безошибочно. Гарету Хлорингу не нужны были допинги в виде унижения кого-либо, глумления над кем-то, ему не нужно было даже кого-либо запугивать. Если он чего-то и боялся, то был хозяином своего страха и умел справляться с ним. Отец Михаил сказал как-то Гэбриэлу, что отец всякого греха и всякой лжи – страх. Гэбриэл возразил: а если я вру, чтобы кому-то не было больно? Или страшно? И тот ответил: «И это страх. Страх за того, кого любишь, страх благой, и всё же страх». Много думая над этим, Гэбриэл сам пришёл к выводу, что это правда. Все гости Садов Мечты, самые большие грешники, каких он знал, были трусами, и главным трусом был Хэ. Правда, насчёт Аякса Гэбриэл сомневался. Ему казалось, что это чудовище просто чудовище само по себе, и не боится никого и ничего. Ему хотелось рассказать про Аякса брату; раз эта тварь нашла его, значит, он где-то кружит рядом, и что, если сейчас его поганые красные глазки наблюдают за ними из леса на берегу?.. Но Гэбриэл заметил, что брат не хочет сейчас с ним обсуждать что-то важное, и даже понимал, почему. Он вообще понимал его так, словно между ними была какая-то мистическая связь; порой он думал о чём-то за секунду до того, как эту мысль озвучивал Гарет, а когда брат рассказывал ему про что-то, виденное далеко отсюда, в голове Гэбриэла мелькали яркие картинки, и он был уверен, что это именно то, о чём рассказывает ему Гарет, и что сам видит внутренним взором. Гэбриэл даже пару раз переспросил, чтобы подтвердить свою догадку: «Такой толстенький, с серой гривой?» – Когда Гарет рассказывал ему о своём пони, который был у него в детстве, или: «Такая зелёная дверь, с большим таким кольцом?». И каждый раз оказывался прав. Это переполняло его ощущением счастья и покоя. Словно он в самом деле вернулся домой, и больше, кроме Алисы, ему ничего уже не нужно… Но было ещё кое-что.