Проанализировав всё, что говорил и делал в этот день Карл, Олле, протрезвев, вдруг разбудил двоюродного брата на рассвете и огорошил вопросом:
– Эй, ты что, влюбился в монашку?!
Карл некоторое время смотрел на него мутными спросонок глазами, потом кивнул.
– Я думаю только о ней всё время.
– Но… Она же старая!!!
– Эй, ты о ком?! – Мгновенно проснулся Карл.
– Ну… О той монашке, возле которой ты вертелся всё время. Разве…
– Нет! – Карл рассердился и покраснел. – Другая… Мэгенн. Та, что с синими глазами.
– Но ты же с нею не разговаривал! Нет, я видел, как ты к ним клеишься, но я думал, что ты вызнаёшь у них про Моргаузу. Я и не подумал… Нет, ты здорово всех провёл, а я то думал, ты скрытничать не умеешь! Надо же, а?
– Да я не скрытничал… – Взъерошил волосы Карл. – Просто… Я боялся. Не знаю, чего, честно, просто страшно было. Я и сейчас боюсь. Мне страшно было даже посмотреть на неё, а говорить с нею я и вовсе не могу.
– Вот глупости! Ты никогда не был таким. Девчонки на тебя гроздьями вешаются, только успевай, отбивайся!
– Не сравнивай, – в священном негодовании воскликнул Карл, – этих дур, и Мэг!!! Она… чистая, нежная, она… Не такая!!!
– Оба! – Озадаченно уставился на Карла Олле. Карл изменился, да так сильно, что Олле только что не ущипнул себя. Он заметил синеглазую монашку, но она показалась ему какой-то тощенькой, простенькой, только глаза и есть, да и те вечно прячутся за ресницами. То ли дело Моргауза… Да и Юна, чего там, казалась Олле куда эффектнее и желанней. А вот Карл, кажись, думал иначе.
– Да ты когда успел-то? – Недоумевал Олле. – Ты же с ней двух слов не сказал, я всё время с тобою был! Ты даже не смотрел на неё!
– Мне страшно было. – Сознался Карл. – Хотел, и не смел… Но мне кажется, что я любил её всегда, всю жизнь. Я не знаю, как жил без неё, всё переменилось, навсегда, понимаешь?
– Не очень. А Юна? Ты же вот только что чуть не бредил ею!
– Забудь. – Равнодушно возразил Карл. – Она никто для меня. И принцесса, и прочие бабы – все никто. Понимаешь, это… больше меня самого, это как мои припадки – только что я всё понимаю, и контролирую, и вот я уже что-то натворил, и с этим жить. Я словно… лечу, мне воздуха не хватает, я… Счастлив. Я порвать готов за эту девушку, мне страшно, что кто-то сделает ей больно, расстроит её, обидит – за её обиду я убить готов, клянусь! Я не знаю, как, не знаю, когда, но мы будем с нею вместе, и весь мир мне не помешает в этом! А ты? – Он взглянул в глаза Олле. – Ты – со мной?
– Всегда. – Не колеблясь, ответил Олле. – Ты же знаешь.
8.
По дороге в трапезную их перехватила Стил, девушка из свиты королевы, и сказала, что та просит сына к себе. Карл пошёл к матери, а Стил задержалась построить глазки Олле.
Королева сидела в своих огромных покоях и занималась обычным делом королев: шила. Увидев сына, она расцвела, отложила шитьё и расцеловала Карла в обе щёки и в лоб. Карл привычно уселся у её ног и положил голову ей на колени.
– Тебе нравится невеста, сын? – Спросила королева, нежно перебирая его густые коричневые волосы.
– Красивая. – Небрежно обронил Карл.
– И такая внимательная! Привезла подарки мне и королю, спросила, чем может помочь мне. Мы с женщинами уже шьём для вас бельё из самого тонкого полотна. Но что ты хмуришься? Ну–ка, посмотри на меня, Чарли! Что с тобой? Она тебе не нравится?!
– Она красавица, мама.
– Значит, ты её полюбишь! Король завтра назначит день свадьбы…
