Я не то чтобы оскорбилась — вовсе нет. Просто со мной вдруг приключилась удивительная глухота: я вдруг стала слышать напарника очень избирательно.
До тех пор, пока его указания совпадали с требованиями устава, слышала, а всё остальное — нет.
Мухоловка оказалась все же деревней, и не самой маленькой, хоть и не из слишком больших.
Обработанные, ухоженные поля и огородики заплатками окружали дома, забранные в кольцо надежного тына.
Ошкуренные, заостренные сверху бревна хоть и потемнели от времени и непогоды, но плотно прилегали друг к другу, оберегая человеческое жилье от зверей.
И не только от зверей.
Лес вокруг стоял темный, старый.
Из такого порой что только не выходит…
Остались позади распахнутые по дневному времени ворота — массивные, с тяжелым брусом запора и
— Дом старосты, — объявил Илиан, когда мы проехали вглубь деревни.
— А то я бы, скудоумная, не догадалась, чье это самое широкое подворье…
— Что?
— Спасибо, говорю, что подсказал!
Я соскочила с коня и повела Коряжку в поводу, разминая усталые ноги:
— Хозяева! Принимайте гостей.
Залаяла собака, выскочив из конуры — и я многоопытно отпихнула локтем благодушную рыжую морду, тут же потянувшуюся обнюхать местного кабыздоха.
Из дома выкатилась девчонка-малявка, ничуть не испугавшись вооруженных незнакомцев, радостно пискнула:
— А старших нету! Тятя к дядьке кузнецу пошел, а мама в огородах!
— Ну тогда показывай, где тут у вас умыться с дороги можно и коней напоить.
На своего, прости, Ведающий Тропы, напарника я намеренно не оглядывалась, из чистой вредности.
Кто ж знал, что моей чистой вредности этот… это… этот напарник решит противопотавить свою, грязную?
Спохватилась я, только вволю наплескавшись в ведре, смывая с лица соль, пыль и недосып.
Огляделась.
Давешняя девчонка крутилась рядом, сверкая любопытными глазенками.
Коряжка со вкусом пил, звеня сбруей и фыркая в долбленую колоду от удовольствия.
Рядом с ним, изящно вытянув сильную шею, с видом величайшего одолжения пил воду высокомерный копытный засранец.
Засранца двуногого поблизости не наблюдалось.
Ну и где его носит?
Я выдохнула, вдохнула — а на новом выдохе поисковый импульс растекся вокруг меня, разом накрыв всю гостеприимную деревню Мухоловки.
И показав прискорбное отсутствие напарничка на доступной моему восприятию территории.
Так. Та-а-ак…
Поиск.
Поиск.
Нет результата.
Собравшись с силами, я сосредоточилась, и выдала тройственный импульс, который, раскатываясь на предельную дистанцию, стягивался ко мне-источнику и снова раскрывался, каждый раз все полнее и тщательнее исследуя деревню.
Нет результата.
Я сжала зубы от злости, а ягодицы — от страха.
Какова вероятность, что опытного цербера сожрали быстрее, чем неопытный успел умыться?
Что мне будет, если из первого же дозора я вернусь с трупом напарника?
И что будет ему, если он не сможет предъявить мне в качестве оправдания свой труп!
— Тетенька, а вы обедать будете? У нас каша есть!
— Потом, деточка.
Я отодвинула в сторону беспокойное дитя, волчком вертевшееся рядом, привязала Корягу к коновязи особым узлом (не зная секрета — шиш развяжешь) и свирепо отправилась на поиски.
Поиск держался легко, как будто не было позади дороги и половины дня работы с даром на пределе моих возможностей. Я целеустремленно перла по кругу, разворачивая широкую спираль от условного центра — дома старосты, и чувствовала, как постепенно ослепительная злость утихает, сменяясь весельем.
