Место, в котором я записывал каждый шаг и почти каждое слово.
Я провёл над ним рукой, и замок щелкнул. Кори удивленно пробормотала:
– Я так долго пыталась его открыть, а ты…
Пропустив её слова мимо ушей, я быстро пролистал страницы. Пробежал глазами строчки и захлопнул, намереваясь внимательно прочесть потом.
– Эй! Ты даже не скажешь мне, что там написано?
– Ты вроде учила керский, можешь и сама прочитать.
– Я не понимаю твой почерк на этом языке.
Я пожал плечами:
– Потом как-нибудь. Сначала надо освежить знания самому.
И подхватив дневник, встал и молча направился в другую половину дома, из окон которой видно общину. Кори последовала за мной:
– Ты чего такой мрачный?
– А каким я должен быть? Плясать от радости, что какая-то девчонка с неизвестной мне магией закинула нас черт знает куда, во время, когда мир был почти в заднице бездны?!
– Надо быть оптимистичней! Ты хотел в Аскатрал, пожалуйста! Мы в Аскатрале. А еще тут нежарко и даже холодно, прямо как ты любишь.
Я не ответил, дойдя до нужного места. Выглянув в окно на втором этаже, попросил Кори потушить весь свет и вгляделся в темноту.
Долину, в которой располагалась община кейнаров, завалило снегом; буря рвала и метала, затрудняя попытки разглядеть хоть что-то. И все же одно я знал точно. Даже в буран из окна видно огоньки города. Люди сидели в теплых домах и жгли свечи, пережидая непогоду.
Сейчас я не видел ничего. Даже намека на свет.
– Странно… – пробормотал я и направился к себе в комнату.
– Эй, ты куда? – крикнула Кори.
– Пойду посмотрю, в чем дело.
– Ты с ума сошел? Тебя унесет!
– Ты со мной или нет?
Кори обогнала меня и преградила путь:
– Я понимаю, тебе не терпится посмотреть. Но давай подождем до утра, может быть, буря уляжется, и мы спокойно выйдем на улицу. И если в городе кто-то есть, он поговорит с тобой намного охотнее, чем сейчас.
Железо в голосе не требовало возражений. Я еще раз глянул в окно, поежился и предложил компромисс:
– Давай подождем еще час. Если буря не утихнет, пойдем утром, – Кори помедлила и неохотно кивнула. – А пока надо поискать в этом доме что-нибудь съедобное.
Если быть честным, я думал, что в Аскатрале девятнадцатого века кроме бараньей ноги вместе со шкурой и четырех бутылок коньяка ничего нет. Но, на счастье 12 января 1894 мы готовились к празднику, и подвал (а холодильником здесь служил ледяной погреб) оказался полон разнообразным мясом, овощами и зеленью. Все было свежее. Кори даже где-то откопала макароны, с удивлением рассматривая плетеный мешочек, в котором они лежали:
– Так интересно. Как будто бы по музею ходишь.
Кори до последнего надеялась, что буря не утихнет. Но, глянув через час в окно, разочаровалась. Вьюга кончилась, и только порывистый ветер трепал верхушки елей.
Елей посреди пустого, темного города.
– Ты как хочешь, а я пошел, – мрачно сказал я и отправился за шубой.
– Я с тобой, – взволнованно ответила Кори. – Только у меня нет одежды.
Я молча кивнул, открыл дверцу спрятанного гардероба и вынул самую маленькую шубу. Она оказалась велика ей размера на три. Тем не менее натянув такую же огромную шапку, Кори стремительно направилась к двери.
Сказать, что на улице было холодно – значит, ничего не сказать. Теплый пар от дыхания буквально леденел на глазах. Над головой сияли звезды, а между небесами и долиной простирались горные цепи. В темноте они выглядели, как огромные, черные угрюмые великаны. Ветер согнал туман, открыв множество белых крыш Аскатрала, башенку церкви и пустоту площади. И ни одного огня.
