– О чем это они? – прошептал я Марине.
– Тебя в это еще не посвятили, – ответила она.
– А больше фото у вас нет? – спросил меня второй лысоватый в куртке.
– Только эти три.
– Но, мы хотя бы узнали на каком этапе произошел коллапс, – решил мужчина в пальто.
Они все переглянулись, затем посмотрели на меня.
– Кажется вы хотели предложить нам помощь? – спросил мужчина в куртке.
– Именно.
– Отправим его за образцами через тоннель? – предложил он.
– Нет! – вырвалось у Марины.
Все посмотрели на нее.
– Это слишком опасно, и мы вообще не знаем, что там, – пояснила она.
– Но все равно туда нужно поехать еще до бомбардировки, – возразил мужчина в плаще.
– Тем более он доброволец, – добавил мужчина в куртке.
– Я не хочу это обсуждать, – Марина отступила на шаг.
– А я хочу, – встрял молчавший до этого полковник. – Мне нужно отправить туда людей и, если их есть кем заменить – прекрасно.
– Саша, это риск, – обратилась Марина ко мне. – Это глупость ужасная.
– Но я же вызвался, – я взял ее за руку. – Доброволец, так доброволец. Что нужно делать?
– Под холмами на западе строили автомобильный туннель, – ответил полковник. – Это было лет двадцать назад. Туннель достроили, но в эксплуатацию не приняли. Сейчас пламя уже прошло над одним его выходом и через одиннадцать часов пройдет и второй. Мы считаем, что по туннелю можно проникнуть внутрь огненного кольца.
– Нам нужны образцы пепла и еще кое-что с самолета, – добавил мужчина в куртке. – И это действительно опасно.
– У меня не хватает людей для эвакуации, а особенно не хватает добровольцев для этого задания, – полковник указал куда-то вдаль. – но автомобиль и экипировка готовы.
– Мы не знаем, пригоден ли там воздух для дыхания и какая внутри температура, – добавил мужчина в плаще.
– Мы вообще ничего не знаем, – пробормотала Марина.
– Я согласен, – кивнул я.
Армейский обед мне не казался последним в моей жизни, хотя спустя двадцать минут я отправлюсь туда – не знаю куда. Но я по крайней мере знаю, что я там буду искать. Марина подсела ко мне за столик, и мы ели молча. Время от времени она поглядывала на меня, потом на часы, потом снова на меня.
– Как ты впуталась во все это? – спросил я.
– Пришли на работу, попросили химика для консультации, – ответила она, ковыряясь в тарелке. – Отправили меня.
– Может теперь ты мне расскажешь, что здесь происходит?
– Когда вернешься.
– Значит, ты все же веришь, что я вернусь?
– Я на это очень надеюсь. Я была против отправки туда вообще кого-либо. Но они настаивают. Анализы нужны уже сейчас, а подготовить робота они не успевают. Приходиться идти туда человеку.
– Все равно другого выхода нет.
– Я не знаю, есть он или нет, – вырвалось у девушки.
– А почему на улице так потеплело? Ведь февраль.
– Температура горения у земли очень низкая, но наверху стены температура очень высокая, она греет верхние слои атмосферы.
– И все?
– Я думаю, что есть еще что-то, что влияет на температуру, – задумчиво добавила Марина.
– Например?
– Движение воздушных масс, например. Дальше по широте, километров через пятьсот, все та же зима. А здесь вон, уже скоро лето будет.
Действительно. Я сидел в одной рубашке на улице и не чувствовал холода. Солнце припекало. Февраль больше походил на конец апреля, или начало мая.
– Что может быть за стеной? – я закончил обед.
– Пепелище, – она опустила глаза. – Не уверена, что сейчас там можно выжить. Все сгорело. Даже кислород.
