Ловко, подумал заместитель начальника отдела ФСБ, рассматривая большое желто-коричневое знамя города, висевшее в дальнем углу кабинета, рядом со стягом России. Начальник как обычно был занят. Вместо него представлял службу заместитель. В сейфе секретки отдела успело накопиться внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали лишь отмашку из центра, чтобы пустить его в ход. Из потенциального сидельца глава города разом превратился в спасителя.
В кабинете воцарилось напряженное молчание. Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в подчиненных городской администрации, никого не радовала. Это и снижение статуса и, повседневный контроль со стороны главы города, в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда, что перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад и все возвратится на привычные рельсы. Планов действий при фантастической ситуации, произошедшей с городом, не существовало, от слова совсем. Не у МЧС, не у военных не у полиции и даже в администрации города. Их, возможно было использовать лишь несколькими фрагментами в части касающейся карточной системы и, перевода экономики на мобилизационные рельсы. Есть от чего растеряться.
Задумчиво нахмурившись, начальник пожарного гарнизона машинально почесал бритый затылок и приподнял руку. Дождавшись кивка Соловьева, он поинтересовался:
– Вы полагаете, что обратный перенос в наш мир невозможен и главным вопросом станет выживание?
– Полагаю – быстро и громогласно произнес, сверкая от возбуждения глазам, Соловьев, – раз нас перенесло неведомо куда, значит здесь нам жить. Считаю, что необходимо исходить из этого, и делать все возможное, чтобы выжить. Все согласны?
– Мы давали присягу России, а не городу, – сверкнув неприязненным взглядом, произнес молодой, едва за тридцать подполковник, командир радиолокационного батальона, – у меня нет приказа переходить в подчинение городской власти!
С Главой у офицера сложились очень непростые отношения. Еще на первом своем сроке у власти, Соловьев обещал ему выделить землю под дачные участки военным, но так и не сделал этого. Офицер тогда не сдержался и высказал все, что думал о Главе города. Соловьеву доброжелатели об этом немедленно донесли, он даже ездил в штаб округа жаловаться и требовать убрать неугодного командира. Но там лишь посмеялись над излишне деятельным главой муниципалитета.
Несколько мгновений они мерились взглядами, потом Соловьев не выдержал и отвел глаза. И тут же, спохватившись, что присутствующие на совещании могут истолковать это как непростительную слабость, густо побагровел. На память он никогда не жаловался и врагов вместе с друзьями этих врагов он помнил хорошо и никогда не забывал. Бросив гневный взгляд в сторону локаторщика, он произнес голосом, в котором уже лязгал металл:
– Многие из Вас прошли через Чечню, и вы должны понимать, что если вы не защитите горожан, то кто? Присягу принимали защищать Россию? Сейчас вся она это город и его окрестности! Или мы будем вместе, одним кулаком, – он приподнял крепко сжатый кулак над собой, – или нас переломают поодиночке! Докажите делом, а не трескотней, что вы настоящие патриоты, а не балаболки!
Глава остановился, медленно обвел взглядом внимательно слушавших его военных, зрачки его сузились, и он продолжил:
