Галактион отправился дальше по так называемой «рэгемской тропе» – дороге, на которой чаще всего простой люд мог встретить кого-то из династии. Оно и понятно: именно через это место лежал путь в царскую школу, куда царь, отпустив на отдых раз в неделю всех нянек и воспитателей, самостоятельно отводил своего любимого сына Адриана, чего до него не позволял себе ни один правящий монарх. Но именно такие ненавязчивые и короткие прогулки позволяли ему и его ребёнку видеть народ таким, какой он есть в своей сути, без страха и отстранённости, которые обычно бывают на приемах в тронном зале или на принятии жалоб Советом.
Вот, к примеру, добрая хозяйка перебирает овощи на прилавке, пытаясь выбрать самые свежие. И делает она это так тщательно и самозабвенно, что не замечает, как вокруг неё шастает какой-то там царь. Для неё сейчас главное – найти морковку получше, чтобы сегодняшний суп её мужу и дочери пришёлся по вкусу. И её можно было понять, и Галактион понимал, ведь и для него семья всегда была на первом месте. Правда, семьёй этой была вся страна, весь Картрад, и ему было суждено стать для своих детей лучшим отцом.
Что же до его буквальной семьи, то здесь он был жертвой не очень приятных картрадских традиций. Согласно им, царская власть могла передаваться исключительно по мужской нисходящей линии, а женщины были необходимы лишь до достижения здоровым сыном одного года, на случай, если что-то опасное возьмёт его ещё в колыбели. После года младенец, считалось, уже не мог пострадать от неизлечимых болезней грудничков и потому становился потенциальным и единственным наследником на престол.
Жёны же и дочери, если таковые имелись, пожизненно отправлялись в Великий храм Двухсот и отрекались от своего прошлого и каких-либо притязаний на трон. Делалось это не в силу какого-то дикого, патриархального отношения к женщинам, а просто для минимизации вероятности дворцовых переворотов и братоубийственных войн за престол.
Такая судьба не обошла стороной и Галактиона. Прожив долгие и полные приятных ощущений шесть лет со своей женой Дианой и пять из них с любимой дочкой Агатой, которая, к слову, души не чаяла в своём младшем братике, ему пришлось с ними расстаться, навсегда отправив их служить богам.
Конечно, на словах это звучит довольно фатально, будто бы их пути больше никогда не пересекались, однако же на деле мать и дочь перешли почти буквально на другую сторону площади и оказались там, куда шли. Да и несколько раз в месяц довольно верующий царь приходил в божью обитель на службы или проповеди верховного жреца, где периодически виделся со своей роднёй.
Однако, как бы то ни было, больше детские ножки бойкой Агаты не бегали по каменным полам замка, а суровая Диана не отчитывала нянек за то, что те отправились с Адрианом на прогулку до кормления. Светская жизнь до скончания дней стала для них тем, чего у них никогда уже не будет. Возможно, такое решение предков было жёстким по отношению к царицам и принцессам, но, кто знает, вдруг когда-то в прошлом это спасло Рэгемов от переворота.
Проходя по площади, Галактион посмотрел на чудаковатой, по сравнению с остальными зданиями, формы Храм и по-юношески улыбнулся: «Интересно, чем она сейчас занята? Молится ли, отдыхает, зажигает благовония?». Вдруг его нахлынул порыв детской игривости, он захотел, как раньше это бывало, пробраться ночью к её окошку на соседней улице, дождаться, пока её ворчливый отец заснёт, и пытаться как можно тише кричать её имя в створки, чтобы она высунулась и, мило улыбнувшись и погладив себя по щеке, назвала его влюблённым дураком…
