Витя натянул на себя то, что нашёл в быстрой доступности – потрёпанные, мятые джинсы, старый свитер, в котором ходил дома если было холодно, обул летние кеды. Вопреки ожиданиям прогулка по парку не вызвала радости. Дети весело раскидывали листья, а родители фотографировали их. Влюбленные парочки, держась за руки, медленно прогуливались и все, все смеялись, улыбались, напоминая Вите о том, что у него «всё не как у людей». Он зашел в магазин, взял чипсов и безалкогольного пива. Выпивать не хочется, когда нетрезв всё усугубляется, а проблемы становятся только больше. Ради удовольствия пить не хочется, а ради расслабления – бессмысленно. На кассе была очередь, какая-то крайне пожилая бабулька не могла оплатить картой и поэтому медленно отсчитывала по рублю денег на хлеб и молоко. Витя тяжело вздохнул. Раздражает, но торопиться всё равно некуда, можно подождать. Подошла его очередь, он приложил банковскую карту для оплаты к кассовому терминалу, но на чеке выскочила ошибка. «Может быть, денег недостаточно?» – уточнил кассир и Витя отрицательно покачал головой. Попробовали ещё раз, снова ошибка. Он вспомнил, что во внутреннем кармане куртки есть наличка и нашел пятьсот рублей. Ну отлично. Видимо, у них что-то с терминалом, бабулька же до него тоже не могла рассчитаться, хотя у других покупателей, похоже, проблем не возникло. Витя вернулся в квартиру, дверь в комнату Оксаны была всё так же заперта. «Ну и чёрт с тобой» – подумал он и включил приставку. Пока загружалась игра, он пролистал новости, позвонил тёте Вале – всё так же никаких изменений. Бросил телефон на диван и, удобно развалившись в кресле, погрузился в виртуальный мир Древней Греции.
Впервые за две недели в квартире не витал приятный запах свежеприготовленной еды. Виктор открыл глаза, глянул на телефон – двенадцать дня и ни единого пропущенного. Он перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку и подумал: «Если ты не падал ни разу, то не сумеешь подняться». Выдохнул весь воздух и поднял голову, чтобы вдохнуть. Нет, весь день так не пролежишь, надо сделать хоть что-то полезное. Например, помириться с другом. «Ну а как не быть вспыльчивым, – в памяти вспыхнул крайний разговор с Костей, – когда мать с бабушкой растворились в воздухе? И нет никаких зацепок, чтобы понять направление. При чем тут какая-то энергия и миры? Люди не исчезают вот так вот просто. Их кто-то похищает или они уходят сами, но уж точно не испаряются».
Он вспомнил как в восьмом классе Костя влюбился в девушку-гота, которая направо и налево рассказывала о различных методах самоубийства. Друг не считал это чем-то нездоровым, а называл «оригинальным взглядом на жизнь», индивидуальной особенностью. Но когда она начала резать кроликам головы, выливать кровь в бокал и пить её, тогда всё встало на свои места. Костя даже сам грозился написать на неё заявление в полицию за живодёрство. Вот такой он, да. Стремится понять всех душевнобольных, думает, что они исключительные. Витя перевернулся обратно на спину и начал разглядывать узор на обоях, в некоторых местах так напоминающий чудные мордочки диковинных зверей. «Душевно-больной» – членораздельно повторил он про себя. Видимо, поэтому сдружились они с Костиком… Он желал доказать, что Витя обладает особенным взглядом на жизнь, а не страдает шизофренией. Да, конечно, не страдает. Нарушения сна, лунатизм, больное воображение, путаница между сном и реальностью – прям полный список показателей психического здоровья. Жалостливый просто Костик, всех ущербных хочет пригреть. «Блин, – Витя поджал губы, раздув ноздри, – зря я с ним так. Поеду мириться».
