– Хотите, я покажу вам его?
– Кого?
– Киру же!
«Совсем с ума сошла», – с жалостью подумала Ольга.
– В каком смысле – покажете? – ляпнула она и тут же прокляла себя за бестактность.
Лицо женщины сморщилось.
– У меня есть фотография… Это единственное, что у меня осталось от Киры.
И, не дожидаясь ответа, она вынула из заднего кармана джинсов уже порядком поистрепавшуюся полароидную фотографию.
На ней были запечатлены сама Наталья и улыбающийся молодой человек с холеным лицом самого обыкновенного прохвоста: типичный охотник за удовольствиями, любитель экстремального траха и общепринятых женских стандартов: 90-60-90. Наталья подходила под эти стандарты, и именно поэтому улыбка у молодого человека была такой широкой.
– Он красив, правда? – жалобно сказала Наталья.
– Очень, – Ольга пожалела, что не добавила пару эпитетов, способных согреть сердце безутешной женщины: «великолепен», «божественен», «превосходен»…
Она вернула фотографию Наталье, и та снова спрятала ее в карман.
– Несправедливо… Боже мой, как несправедливо, когда такой молодой, такой красивый человек… Лучше бы это была я…
Ольга нисколько не сомневалась в искренности ее слов: эта женщина действительно жизнь готова отдать за своего случайного Киру.
– Ну что, вам полегче? – Только сейчас Ольга поняла, что чертово дармовое виски двинулось не в то горло.
– Нет, но все равно спасибо. Сейчас напьюсь и отправлюсь спать. Ничего другого в этой глуши не остается, Ольга, поверьте мне.
– А мне здесь нравится.
– Каждый день я хочу убраться отсюда. С тех пор… как пропал Кира.
– Вы приехали вместе?
– Нет… – Она виновато посмотрела на Ольгу. – Но я думала… Я надеялась, что мы вместе уедем.
Все понятно, Ольга оказалась права – самый банальный курортный роман, в который с головой бросаются отставные красавицы.
– Ему нравился сноуборд. И все экстремальное. – Наталью прорвало: она была готова делиться воспоминаниями с кем угодно. – Он вообще был рискованным человеком… Господи, почему я говорю «был»?..
Потому что он пропал пять дней назад, его накрыло лавиной, этого вполне достаточно, чтобы говорить «был».
– Ведь никто не видел его мертвым, Ольга… Вы понимаете? Человек жив, пока его не увидели мертвым.
Отлично, пусть это и послужит тебе утешением.
– Извините, Наташа, мне пора. Меня ждут.
– Да-да, конечно. Я понимаю. Идите, веселитесь, – с неожиданной ненавистью в голосе сказала Наталья.
…Не стоило ей пить это заряженное чужим отчаянием виски – Ольга поняла это сразу, как только покинула Наталью. К горлу неожиданно подступила давно забытая самолетная тошнота. Не хватало только в таком виде явиться к Марку. Да и Инка поднимет ее на смех. «Так тебе и надо, Лелишна, не нужно тренировок пропускать», – Ольга так и слышала, как Инка скажет эти слова.
Ольга толкнула тяжелую дверь и вышла из бара: несколько минут на свежем воздухе вполне могут исправить положение. Она прошла по вытоптанной дорожке и, сойдя с нее, упала в снег. То, что нужно.
От морозного воздуха тошнота понемногу проходила. Ольга взяла немного снега в горсть и вытерла им разгоряченное лицо. И несколько минут пролежала с открытыми глазами, глядя в хрустальный купол далекого неба.
Чье-то тяжелое дыхание напугало ее, застало врасплох. Ольга села в снегу, подавив готовый непроизвольно вырваться крик: собака – огромный лохматый сенбернар – осторожно обнюхивала ее. Ольга инстинктивно прижала руки к груди.
