– Я не понимаю.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– Не заботься об этом, киска. – Его стандартная уклончивая фраза. – Лучше поцелуй меня и выгони хрусталь из моей крови.
Не было ничего кристаллического ни в его объятиях, ни в том удовольствии, какое он получил от ее тела. Поэтому Килашандра предпочла забыть, как часто он избегал ответа на ее вопросы насчет хрустального пения. Сначала она думала: что ж, человек в отпуске и ему не хочется говорить о работе. Затем почувствовала, что его сердят ее вопросы, как будто они противны ему, и он больше всего хотел бы забыть о хрустальном пении. Это не отвечало ее намерениям, но Каррик не был неловким юнцом, а настоящим мужчиной, умоляющим ее о милости, поэтому она помогла ему забыть.
И он был явно способен это делать, наслаждаясь Килашандрой и Фьюертой, пока однажды ночью она проснулась от его стонов и судорог.
– Каррик, что с тобой? Наверное, та рыба за обедом? Я вызову врача!
– Нет, нет! – он с трудом приподнял и отвел ее руку. – Не оставляй меня. Это пройдет.
Она обняла его, а он кричал и стискивал зубы в адской агонии. Пот выступил из всех его пор, но он наотрез отказался от врача. Спазмы терзали его почти час. Потом прошли и оставили его истощенным и ослабевшим. И за этот час она поняла, как много он стал значить для нее, как с ним было весело, и как много она потеряла, отказываясь от интимных отношений в прошлом.
Когда он выспался и отдохнул, она рискнула спросить, что с ним было.
– Кристалл, девочка, кристалл.
Его краткий до угрюмости ответ и потерянное выражение лица, которое вдруг стало выглядеть очень старым, заставило ее прекратить этот разговор.
К вечеру Каррик стал самим собой… Почти. Но что-то от непосредственности в его душе исчезло. Он как бы перестал радоваться, поощряя ее к рискованным упражнениям на водных лыжах, и сам только плескался у берега. Они заканчивали изысканную трапезу в их любимом приморском ресторане, как он вдруг объявил, что должен вернуться к работе.
– Могу я сказать «так скоро»? – заметила Килашандра с легким смехом. – Это не внезапное решение?
Он странно улыбнулся.
– Но ведь таково большинство моих решений, верно? Вроде того, чтобы показать тебе другую сторону затхлой старомодной Фьюерты.
– Значит, наша идиллия закончилась? – она пыталась сказать это небрежно, но в ее тоне проскользнуло недовольство.
– Я должен вернуться на Беллибран. Ха! Это звучит как рыбачья песня, правда? – он стал напевать нехитрую мелодию, настолько простенькую, что Килашандра невольно присоединилась к ней.
– Мы с тобой творили прекрасную музыку, – сказал он. – Думаю, что ты вернешься к своим занятиям.
– Зачем? Вести сопрано для хорового мяуканья и мычанья под оркестр?
– Ты можешь настраивать кристаллы. Ваш космопорт явно нуждается в знающем свое дело настройщике.
Она издала резкий гортанный звук. Каррик улыбнулся и вежливо повернул к ней голову, ожидая ответа.
– Или же, – сказала она протяженно, – я могу проситься в Седьмую Гильдию как хрустальная певица.
С его лица исчезло всякое выражение.
– Ты же не всерьез хочешь стать хрустальной певицей.
Горячность его тона на минуту испугала ее.
– Откуда ты знаешь, чего я хочу? – вспыхнула она помимо своей воли, несмотря на гнетущую неуверенность в его чувствах к ней. Может, она идеальная партнерша, чтобы валяться на пляже, но как постоянная спутница в опасной профессии…
Он печально улыбнулся.
