– Не собираюсь я жрать медведя, – пробурчал Освальд, уставившись в землю.
– Это я так, для примера сказал, – судя по всему, Ник уже успел принять на грудь. – Я не мастер говорить. Мое мнение – надо ехать.
– А давайте и я скажу, – выступил Хольцер Маронеус, – на правах старосты. Хорошо жить у нас в Вальдано. Ей-богу, замечательно. Народу у нас, конечно, не много. Нет ни магазинов с товарами редкими, ни театров, ни академий, это факт. Даже до простой школы не доросли. И развлечений всяких у нас немного. А почему же тогда замечательно, спросишь? А я отвечу. Таких, как здесь, людей еще поискать надо. Таких добрых, честных и душевных соседей, как у нас с тобой. А нам и искать не надо – вот они. Еще природа у нас замечательная. Ты Ника не слушай про медведя, где тот медведь и где мы? Я тут пятьдесят лет живу, а никого крупней лисы в глаза не видел! Так что не природа, а идеал. Вот уже два плюса, с которыми не поспоришь. Да просто любовь у меня к этому месту. Живу себе тут и ни на что не променяю. Ни на академии, ни на науку. Мне тут каждый мужик у костра – академия, а каждая звезда в небе – наука! Все меня устраивает.
Хольцер прокашлялся, прочищая горло. Стакан в его руках был на четверть наполнен розовой жидкостью, видимо, местным вином.
– А с другой стороны, – продолжал он, – я уже почти старик, для которого в жизни только спокойствия бы толику – и больше ничего не надо. А ты жить-то еще не начинал толком. Ты совсем еще молодой. И ты – не я. Езжай в академию, посмотри на город, Рубай – город большой, красивый. Поучись, магию освой. С людьми познакомься. И помни мои слова. Коли не понравится – сюда вернуться ты всегда успеешь. И в двадцать лет, и в тридцать. А пока время есть – поезжай.
Харлам слушал старосту, кивал, а на губах его играла легкая улыбка. Маронеус был, конечно, мужик простой, но авторитет имел непререкаемый. Именно потому, что в нужный момент мог находить правильные слова.
Выступило еще несколько человек. Все говорили по-разному, на свой лад. Но все твердили одно и то же – надо ехать учиться, это большой шанс для мальчика и для всех них. Потому что даже не иметь в своей деревне сильного мага, а просто знать, что такой маг у них вырос, – уже большая честь. А также повод похвастаться перед соседними деревнями, куда без этого.
Под конец слово взял Адам Огарден, младший брат сельского лекаря. Сам он лекарскими заклинаниями не владел – не передалось, поэтому работал, как и большинство, в полях и слыл главным любителем заложить за воротник.
– Вот всех ты послушал, малец, – заговорил Адам, подняв вверх указательный палец, – послушай и меня.
При этом он наклонился к Освальду, обдавая того спиртовым духом при дыхании. Мальчик немного поморщился, но не отшатнулся, стараясь не выказывать неуважения старшему.
– Все сказано верно! – продолжил Огарден. – Все – истина! Ведь почему мы тут сидим – почти все как один земледельцы, ну и пару охотников? Не только потому, что родились такими. А потому, что выбора у нас не было! Ты знаешь, парень, что даже из магов земледелия выходили боевые маги, а? А уж маги природы чем только не занимаются в мире, не только охотой. Поэтому неважно, какие твои таланты, если возможность есть – хватайся! Момент…
И Адам сделал еще два больших глотка вина из кружки, так, что его кадык заходил верх и вниз, а потом продолжил:
– Тебе дали шанс, парень. Тут не надо размышлять, а надо его использовать. Не быть очередным земледельцем; братва, обидеть никого не хочу. А шанс по-настоящему вырваться. Шанс стать кем-то другим. Я бы даже сказал – стать чем-то другим! У меня все.
