«Бедняжка, – говорили про Сона, – совсем он ей вскружил голову, шатаются в горах с утра до вечера».
И однажды мать Сона позвала меня к себе.
– Мальчик мой, – сказала она, – я знаю тебя, ты кажешься мне честным человеком, но ты понимаешь, эти разговоры… Видишь, я до сих пор молчала, но теперь вынуждена вмешаться. Тебе нельзя больше видеться с Сона. Если узнает её отец, будут большие неприятности. Ты сейчас иди и, если действительно любишь Сона, подумай о своём будущем.
– …Но это вопрос нескольких лет, мадам.
– Потому я и хочу, чтобы вы расстались, а то и так уже бог знает что говорят. Если бы знала обо всём, я бы не позволила вам так далеко зайти…
– Но мы… только любим друг друга, мадам, и больше ничего.
– Больше ничего? – повторила она как-то странно.
– И потом Сона…
– Насчёт Сона я всё сама решу. Я не хочу говорить об этом с твоей матерью, но если ты будешь упрямиться, мне придётся это сделать.
Через некоторое время я встретил Сона на улице.
– Мы должны встречаться, Сона.
– Невозможно, – сказала она, – подождём немного, потом поженимся.
– Поженимся?.. Но ведь это так нескоро – надо учиться, потом военную службу пройти…
– Я люблю тебя и буду любить всегда.
– Но мы должны встречаться!
– Невозможно…
И почему-то я радовался всему, что она говорила, даже тому, что нам больше нельзя встречаться. Если ей так кажется – значит, это правильно.
Воспоминания, связанные с Сона, более чем отвечали моим идеалам любви и жили во мне ещё долгие годы. К сожалению, это был обман, как являются обманом все сильно идеализированные вещи.
Наше материальное положение ухудшилось. Моей матери было совсем плохо, и я просто нуждался в любви и сочувствии. Я опять стал «украшением» роберовских вечеринок. Каждый тут имел свою «партнёршу». Только я один держался обособленно, держался со всеми как общий друг. Но однажды в моё одиночество вторглись, и я бы не сказал, что был недоволен этим.
Её звали Матильда. Интересная, высокого роста и… с красивой грудью. Она недавно рассталась с возлюбленным и теперь хотела «забыться».
Всё это было навеяно американскими фильмами, и, как следует из этих фильмов, я был призван помочь ей «забыться» и забыть «старую» любовь. Во всяком случае, таково было общее мнение моих товарищей, мнение, высказываемое с нескрываемой завистью.
Ну а чем она являлась для меня? Неискушённое моё сердце признавалось мне – ничем. Просто девушкой.
Во время очередного танца она спросила меня:
– Ты любил кого-нибудь?
– Я?
– Да.
– Нет…
– Ты говоришь неправду.
– Почему же?
– А Сона? Эта маленькая школьница?
В голосе её была насмешка. И я ответил, как опытный ловелас:
– Всё это в прошлом.
– Сона дружит с моей сестрёнкой, она просила спросить у тебя, любишь ли ты её по-прежнему. И знаешь, что она сказала? «Он мой, что бы ни случилось».
– Вот как?
– Да. Что передать ей?
И почему-то я сказал:
– Скажи, что я люблю тебя.
И выключил свет в комнате. Так было принято в этой компании. Я почувствовал, как губы её приблизились к моим.
– Мы, – сказала она, живём на Большом острове, у нас своя вилла, приезжай на будущей неделе. Я буду ждать тебя в пятницу с двухчасовым пароходом.
В пятницу я отправился на Большой остров. Я не волновался, напротив, какая-то решительность владела мною.
Она встретила меня почти голой – так одевались дочери богачей на Большом острове. В одних шортах и бюстгальтере.
– Погуляем немножко, – сказала она, – пройдёмся к кедрам.
