Инопланетяне… Нелюди… Оборотни… Упыри… Мулло… Маньяки… Какая, к черту, разница, как их называть? Казарин уже давно понял, что различие в терминологии лишь запутывает. Что все они – суть одно. Выродки со странно измененным разумом – и, очевидно, физическими качествами тоже (если исходить из того, что этот урод не дурачит их всех, а действительно владеет паранормальными способностями). Звери?
– А это у тебя что еще за дерьмо? – продолжал допытываться Стрижак, тыча пальцем в странную язву на лбу Занюхина, отдаленно повторявшую форму креста.
– Чего, чего… – проворчал Петя-Фокусник. – Клопы в дурке кусаются, как ваши служебные собаки! А может, расчесал на нервной почве… Не помню я, начальник!
«Все ты помнишь», – мстительно подумал Артем, представив кадавра с крестом на лбу, шипящего, будто от пролитой кислоты, но вслух ничего не сказал.
– Ладно, пошутили, и хватит, – прихлопнул Стрижак ладонью стол. – Перейдем к делу. Ты подозреваешься в причинении смерти по неосторожности Соколовой Анастасии Александровне, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска. Чистосердечку писать будешь – или хочешь по-плохому?..
Повисла драматическая пауза, которую весьма некстати нарушил сидевший за соседним столом сержант, сочинявший до этого протокол, усердно наморщив узенький лобик. Перед ним восседала ногу на ногу накрашенная вокзальная дешевка с фиолетовым фингалом под глазом, бесстыдно демонстрируя из-под крошечной мини-юбки несвежие трусики.
– Товарищ подполковник! – плачущим голосом заговорил сержант. – Как написать «блядь» по-культурному?
Стрижак пригладил свои выдающиеся уши и отвечал без запинки:
– Пиши: «гражданка, в половых органах которой совершали многократные возвратно-поступательные движения половые органы множества лиц мужского пола, принадлежащих к различным классам коммунистического общества, преимущественно – к нетрудовому элементу».
– Чё? – вылупил зенки сержант.
– Ладно, пиши просто: «женщина с пониженной социальной ответственностью», – смилостивился Стрижак.
– Какое, к бесу, причинение смерти?! – не выдержал Занюхин, который на протяжении всего диалога о том, как пишется «блядь» по-культурному, беспокойно ерзал тощей задницей на вытертом коленкоровом сиденье стула, украшенного инвентарным номером. – Да я ее пальчиком через три подушки не тронул! Я же только пошутил! Да я вообще психбольной, могу справку показать! Протестую против моего незаконного задержания и буду писать не чистосердечку эту вашу вонючую, а жалобу на вас генеральному прокурору эсэсэсэр!
От патетической риторики культиста не осталось и следа – перед Артемом сидел обычный уголовник. На секунду Казарин даже почувствовал разочарование – не так он представлял себе чокнутого маньяка-убийцу, ой не так.
Стрижак меж тем невозмутимо отвечал:
– Согласно заключению, сделанному Доктором Жму… судебно-медицинским экспертом товарищем Думбадзе, на поверхности матки гражданки Соколовой имеется рубец, по-видимому оставленный ранее акушерским инструментом в ходе производства аборта. При выскабливании были задеты крупные сосуды матки. В процессе преждевременных родов, которые спровоцировал испуг, вызванный твоими действиями в отношении Соколовой, рубец расползся по новой. Началось обширное кровотечение. Соколова истекла кровью и погибла за считаные минуты. Таким образом, гибель гражданки Соколовой А. А. находится в непосредственной связи с твоими действиями.
