Отслужившие по обязательному армейскому призыву коллеги, коих было меньшинство, с воодушевлением рассказывали о тяготах казарменного проживания, остальные же высказывали недовольство обязательным налогом, который они теперь обязаны были платить, отказавшись от военной службы. К Дмитрию, как выходцу из России, был в этом контексте повышенный интерес. Швейцарцы в целом были в этом вопросе гораздо более прямодушны по сравнению с некоторыми другими европейцами, у которых в последние годы стала заметной определенная толерантность, не позволяющая им сразу же переводить разговор на происхождение иностранца.
Вернувшись в кабинет, он разблокировал экран ноутбука и уткнулся в отрытые окна офисных программ. Рабочий настрой был особенно труднодостежим в послеобеденное время. Тщетно сделав над собой очередное усилие, Дмитрий уткнулся в русскоязычный новостной сайт. Механически проскролливая драматичные политические заголовки, он остановился на знакомом с детства названии южно-русского населенного пункта. «Тело женщины .. Лесополоса в отдалении от железной дороги»… Перестав замечать происходящее вокруг, он пробежал текст по второму кругу и ощутил свое ускорившееся сердцебиение.
Встав будто в полусне, Дмитрий подошел к закрытому окну и растворил его настежь, после чего дышать стало чуть легче. «Все снова как в тот раз» – проносились мысли в его голове.
Воспоминания из детства застилали ему сознание и он стал погружаться в давно забытые страхи.
На остаток рабочего дня он взял больничный, сославшись на головную боль, что впрочем было недалеко от истины. Добравшись на чистенькой и бесшумной электричке до своей станции, он ощущал дрожь в пальцах и болезненную пульсацию в висках. Избегая в обычное время алкоголь без повода, сейчас Дмитрий жадно сгреб несколько бутылок пива из холодильника ближайшего супермаркета. Отчетливым было ощущение, что ясность рассудка теперь скорее его враг, чем необходимость.
Воздух в его апартаментах стоял удушливо-спертый, вентиляция присутствовала лишь в ванной комнате. Поморщившись, он распахнул окно и втянул в себя прохладный вечерний воздух.
Срок окончания аренды подходил к концу уже через пару месяцев, а он так и не озаботился поиском нормальной квартиры. Аренда квартиры не только в Цюрихе, но и практически в любой швейцарской деревушке было занятием исключительной важности, требовало долгой подготовки, везения и знакомств. От мысли об участии в массовых осмотрах квартир его повторно передернуло.
Наблюдая за огнями ночного города Дмитрий ловил себя на мысли, что ощущает себя в последние годы будто в бегах. Было что-то, что не позволяло ему находиться долго на одном месте. Несмотря на свою престижную специальность и успехи в работе, он добровольно менял своих работодателей и города, словно неведомая сила гнала и гнала его прочь.
Начавшиеся сейчас сны о лесе, как он это называл, провоцировали несвойственную ему до этого рефлексию насчет своего прошлого.
Приоткрыв прохладную крышку ноутбука, он ввел в поисковый браузер название упомянутого в новостях села и начал комбинировать его различными подборками „Давыдово убийство… Давыдово тело…Давыдово поиски…“. Пальцы бегали по клавиатуре, а фото и обрывки новых статей начали сливаться в один сплошной коллаж.
Случаев обнаружения мертвых тел было еще как минимум три, но упоминалось о них исключительно в региональных СМИ местечкового значения. Не все погибшие были женщинами. В восемнадцатом году это оказался пожилой натуровед из Санкт-Петербурга, тело которого обнаружили повешенным в глубине леса. Одна из женщин утонула в двенадцатом, причем глубина притока реки составляла около шестидесяти сантиметров и было уместно окрестить его родником. Останки второй женщины смогли обнаружить еще в начале нулевых и они имели следы нападения волков.
