Двухкомнатная квартира вмещала самый необходимый набор незамысловатой, но добротной мебели. На стенах – множество картин, всевозможных направлений, размеров и уровней мастерства авторов, в таких же разных рамках, а то без оных. Также в глаза бросилось изобилие книг и журналов. Двери, ведущие в комнаты, отсутствовали.
Практически сразу стало ясно, оружие не понадобится. За письменным деревянным столом черного дерева в спальне сидела хрупкая старушка. Ее голова лежала на поверхности стола, а руки обнимали что-то лежащее на нем. Старушка, казалось, спала, как студентка в аудитории на последнем ряду во время нудной лекции. В целом, представшее их глазам выглядело весьма мирным. Только слишком уж тихим и обездвиженным.
– Она мертва? – спросил, ни к кому не обращаясь, Волков.
Сомов осторожно прикоснулся к шее хозяйки квартиры и мрачно кивнул.
– Не трогай же, – одернул Волков Луненко, который попытался отвести руки умершей, – рация есть, сообщи в дежурку. Пусть шлют еще группу – с дознавателем. А может, и прокурорский следователь понадобится, дверь-то была открыта. И к нашей краже отношения, судя по всему, не имеет.
Здесь все замолчали и заворожено уставились на стол. Из-под широких рукавов старенького домашнего халата участковый выудил-таки открытую черную металлическую шкатулку.
Шкатулка казалась и крепкой – металлической, и хрупкой, как будто кружевной, такими тонкими коваными завитушками она была украшена; четыре ножки изображали лепестки. Но все это было вторично. На красном бархате внутри хранилась внушительная гора крупных страз различной величины и незначительно отличающихся по цвету. Портнихой бабушка была что ли? Но больше в комнате ничто догадку не подтверждало.
Осененный внезапной мыслью, не в силах сдержаться Волков взял горсть страз и поднес их к глазам.
– Это что? – севшим голосом спросил Кеша, – бриллианты?
Следователь перевел глаза на коллегу. Специалистом он, ясное дело, не был. Но камни настоящие видел. Покупал жене – Анжеле перстенек с небольшим бриллиантом. Ну и в Алмазном фонде был когда-то, в студенческие годы. И стразы видел – у дочки на одежде, в игровых наборах разных. Сомнения, однако, сейчас же отступили. Как бы не контрастировала с будничной обстановкой квартиры богатая старинная кованая шкатулка, ее содержимое излучало холодный, надменный свет, заявляя о своей исключительности.
– Похоже на то, – Волков аккуратно высыпал камни обратно и достал рацию, – чем скорее приедет группа, тем лучше.
Постой, капитан, – придержал его руку Луненко.
На несколько мгновений повисла тишина. Все заворожено смотрели на шкатулку.
– Обычная старушка. Одинокая! – сглотнув, продолжил Луненко, поочередно глядя на коллег, – ну умерла, старенькая уже. Никого не удивит отсутствие шкатулки с бриллиантами. Наоборот, их наличие было бы необъяснимым. Квартира-то так себе. Да и дверь открыта была, если что, соседка подтвердит…
Он, не глядя, взял шкатулку со стола, захлопнул крышку, после чего быстро проговорил в рацию:
– Воронеж, ответь Верейску.
– На связи Воронеж, – прокашляла рация.
– Семнадцатый дом по Прохорова, квартира четыреста семьдесят. Открыта, следов взлома нет. Хозяйка без признаков жизни. Надо скорую, ну и дознавателя.
– Понял тебя Верейск, будет группа и доктор, – отключилась рация.
– Давай уберем в твой чемоданчик, – участковый обратился к Кеше совершенно другим голосом, – и идемте уже на семнадцатый, заждались там нас.
