Обежали торец здания. Возле входа нас тоже поджидали солдаты.
– Кажется, Рохлин для нашей безопасности перебросил сюда весь свой корпус, шепнул мне Саня.
По команде Еремина, бойцы углубились внутрь дворца. Я решил записать на лестнице стендап (корреспондент в кадре). Анненков подхватил камеру, я взял микрофон, но язык словно прилип к горлу. Тишина вокруг просто звенела и этот звон никак не давал мне сосредоточиться. В результате я выдавил из себя лишь: «Съемочная группа Общественного российского телевидения впервые заходит во дворец Дудаева, после его взятия федеральными войсками». Эту никчемную фразу можно было и не записывать в кадре. Саморекламы на экране я никогда не любил, но это действительно нужно иногда делать, чтобы под эксклюзивным репортажем поставить собственную подпись – да это мы снимали, а не украли пленку у зазевавшихся коллег.
По лестнице поднялись на второй этаж.
– Выше не пойдем, – сказал Еремин.-На верху еще могут оставаться недобитые бандиты.
Но для полного впечатления с лихвой хватило и второго. Весь необъятный коридор, проломленный по середине бетонобойными бомбами, горел. Без дыма и копоти, каким – то ровным, алым пламенем. Саня снял великолепные кадры – высокое пламя, а сквозь него, через брешь в стене, гостиница «Кавказ», у которой замерли два подбитых танка.
Зашли в одну из комнат. За окнами, как на ладони, площадь Ленина. Я подошел к правому окну и слегка высунулся. Почти сразу от бетонного оконного проема отлетел кусок штукатурки. Пуля со свистом отрикошетила в глубь помещения.
– Во, блин, по нам стреляют, – вырвалось у меня.
Оказалось, Анненков умудрился снять этот момент. Кадры с моей головой в окне, потом демонстрировали почти все мировые телеагентства, кроме нашего ОРТ. Редакторы сказали, что планы потеряли. Подпольная продажа видеоматериалов за наличку, тогда широко практиковалась. Одни бегали под пулями, другие делали деньги, сидя в теплых кабинетах.
– Снайпер! – налетел на меня хищной птицей полковник. – Не задело? Слава Богу. Все, уходим.
И в самом деле, пора было уходить. Три обстрела за день – не шутка.
В Моздок возвращались в теплом вертолете Степашина. Саня включил накамерную лампу, и я за полчаса спокойно написал текст. Спецназовцы из охраны директора ФСК налили нам по полстакана коньяка и весь оставшийся полет мы сладко проспали.
Редакторские ножницы в Москве, почти не тронули моего сюжета. В нем прозвучало главное, что я за эти два дня понял, и чего ждали от меня федералы – армия действительно воюет за Россию. Не за интересы нефтяных королей и кремлевских политических интриганов, а именно за Россию. Это оценили боевые офицеры, и уже на следующий день отношение к нам в Моздоке изменилось. Мы стали своими среди своих и сняли за ту командировку еще много военных репортажей. Заметки для них в моей другой записной книжке.
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
