Проснулся я от сигнала будильника, до боли знакомого, который раздавался из соседней комнаты. Чудо, что никто ещё не проснулся от этого звука. Я лежал, схватившись за голову, но через пару минут сигнал прекратился. Я пытался снова заснуть, но сон ушел. Через пять минут сигнал снова повторился, но вскоре был выключен. Значит, кто-то проснулся. Пять минут спустя кто-то постучал ко мне в дверь. Я лежал, притворяясь, что не слышу. Второго стука не последовало, и мне, кажется, это стало окончательной преградой для сна.
Вчера ночью я пришёл в ресторан по звонку Турсына. Не хочу долго останавливаться на том, что произошло, но случилась сцена, которая оставила в моей душе тяжёлый след. Когда я услышал звон разбитого стекла, я сразу же побежал в уборную. Увиденная там картина потрясла меня. На мгновение я подумал, что, может быть, это не я убил Турсына. Но потом я увидел невиновное лицо того психолога, и истина, как гром, достигла меня. Это была моя вина. Я убил человека. Я убил человека. Я убил человека.
…
Но я же был вынужден…
…
Нет, я убил человека, этому нет оправдания.
…
Но этот человек не заслуживал жить.
…
Не-е-ет, приди в себя, несчастный, не тебе решать, кто заслуживает жить, а кто нет.
…
Но разве все мои душевные страдания не по вине этого человека. Столько прожитых дней в злобе, столько прожитых дней в страданиях, столько прожитых дней в беспокойстве, столько прожитых дней в горе. Сейчас и не сочтешь, сколько. Вот поэтому он не заслуживал жить.
…
Нет! Приди в себя, говорю.
…
Простить, может, я и простил бы, но он трудности принес не только мне. А человек, кого я очень сильно люблю? А человек, который пожертвовал ради меня всем? Этот человек простил бы? Нет, не простил бы. Вот поэтому-то он не заслуживает жить.
Вот в тот момент я пришел в себя и понял, что стою среди нескольких людей. Один подбежал, схватил Мади за шкирку. Другой пытался помочь Турсыну. Но я был убежден, что его уже не спасти. Я первым делом вызвал врачей, затем… Дальше не хочу и думать. Про это не хочу думать. Правда одна, Мади не виновен, это я натворил всё это. Не хочу думать ни о чём. У меня кровь закипает, когда вспоминаю все злодеяния Турсына. Он – злодей, не знающий и не делающий добро, не любящий никого, кроме себя. Все вокруг него были для него игрушкой. И я был одной игрушкой дл него. Наигрался и выкинул. Ладно, оставьте меня. А она? Она-то в чём была виновата? …В чём была её вина?…
Мади: подзащитный
Как только проснулся, меня вызвали на допрос. Я ещё не полностью пришел в себя после вчерашнего шока, попросился в начале в уборную, затем по указанию полицеского конвоира прошел в комнату для допросов. Это для меня был сильнейший удар, только вчера на виду у нескольких свидетелей я остался подозреваемым в убийстве господина Турсына, и вот сегодня подняв меня ни свет, ни заря, ведут на допрос. У меня не было сил ни на что, меня беспокоила сильная боль во всем теле, слабость рук и ног. Но какая бы не была усталость, спать не хотелось. Я чувствовал, что сколько бы я не хотел, все равно не смог бы спать. Перед глазами до сих пор стоит вчерашняя картина.
Я не ожидал, что господи Турсын так покончит. Если я скажу, что он сам споткнулся, упал на зеркало лицом и умер, мне никто не поверит. Тем более став свидетелями этого случая, его семейство не будет меня защищать.
Со вчерашнего дня сегодня мне в голову не пришла ни одна толковая мысль. Я знал, что всё помню ясно, но никак не смог соединить воедино два факта. Я помню, что забежало шесть человек, когда я сидел на Турсыне, у кого со лба бежала кровь. Не пять, не семь, а именно шесть. Я помню, что видел шесть силуэтов, но не заметил, кто именно это был. Один подошел, начал меня дергать, другой схватил господина Турсына, третий вышел из уборной. А остальные стояли, как вкопанные, на одном месте, пока всё не разрешилось. Вскоре медики унесли тело покойного, а меня вывели полицейские. Стальные наручники крепко сцепились в мои запястья.
