Он сбился и замолчал. Женщина с грустной улыбкой приняла розы.
– Двадцать пять… – машинально пересчитала она, и повторила – двадцать пять…
– Это, видно, подарок ко дню рождения… – Нико пытался найти какие-то слова, чтобы объяснить женщине своё появление здесь.
– Хочу вас разочаровать, – с грустной улыбкой произнесла женщина. – Мой день рождения в декабре, и мне уже давно не двадцать пять. Но всё равно спасибо вам. Вы вернули меня в прошлое, где мы с Анри были действительно счастливы…
Нико поклонился, бормоча какие-то извинения, и стал спускаться со ступенек.
– Подождите!
Он обернулся.
– Может быть, вы выпьете со мной чашку кофе…
– Ну, если это не будет вам неприятно…
– Напротив, вы меня очень обяжете…
Дверь распахнулась шире, и хозяйка отступила в глубь комнаты, пропуская гостя…
…С того дня, когда ты, как обычно, вышел покурить, прошло много разных дней.
Но я точно знаю, что ты обязательно вернёшься. И продолжаю ждать…
– Варя, завтра у меня, в шесть! Не забыла?
Я киваю: как же, помню, помню. Зинка приглашает на день рождения. Я приду обязательно. Он появится в моей жизни завтра, но я пока не знаю об этом. Только какое-то предчувствие в груди: и страх, и волнение – да разве возможно описать словами то, что чувствуешь?
Наступает завтра, а с ним ожидание перемен… Полумрак в гостиной, плохо различимые фигуры. Лёгкий запах ментоловых сигарет, чей-то раздражающий шёпот, и на фоне всего этого… Прохладная рука стискивает мне пальцы, и мягкий приятный голос проникает в сознание:
– Меня зовут Вадим. А вас?
Я отвечаю. Всё как во сне: непонятно и оттого немного странно.
Мы движемся в медленном вальсе по кругу. Кажется, что уже никто не танцует, кроме нас.
Одна картина сменяет другую. Я помню только его. Всё остальное не имеет значения. Наступило завтра, и Он вошёл в мою жизнь, как входят в дверь собственной квартиры, уверенно и бесцеремонно.
Только Зинке я рассказываю о наших отношениях: она моя лучшая подруга.
– А ты знаешь, что он женат? – с волнением в голосе спрашивает Зинаида.
– Эй, ты хоть понимаешь, что делаешь?
Она всегда заикается, когда волнуется, но сейчас выпаливает на одном дыхании.
Мне важен только он. Зина крутит пальцем у виска:
– Ты понимаешь, что он скоро станет отцом?
– Каково будет его жене узнать о тебе?
Я не понимаю. Хватаю брошенное на стуле пальто – и к двери. Неужели никто в этом мире не видит, что я люблю его. Люблю – и точка. И сейчас я живу по закону любви. Здесь каждый за себя: я не отдам его никому и ни к кому не испытываю жалости…
Часы на кухне бьют полночь. Телефон жалобно пикает, извещая о новом сообщении. Это уже пятнадцатая эсэмэска за день.
«Люблю, люблю, люблю», – строчу я ответ и замираю в ожидании.
Молчание так тягостно. Минуты тяжёлыми каплями падают в бездну.
Опять это завтра, всепоглощающее завтра. Как глоток надежды. Но я люблю, и для меня завтра – столетия и века. Бесконечность ожидания.
Каждое утро – вздох облегчения. Я считаю часы и минуты до нашей встречи. Другой жизни просто не существует.
– Некрасова, к доске, – голос преподавателя возвращает в реальность, но не даёт ощущения земли.
Я застряла где-то там, под облаками… Мне так трудно возвращаться к ежеминутным проблемам.
Вывожу на доске даты, пытаясь разыскать в моей затуманенной голове связь этих дат с какими-то событиями.
Я не хочу возвращаться в прошлое. Вчера его ещё не было со мной. Кажется, что всё ещё только начинается. Я живу предвкушением будущего.
