– Константин, чего застрял?! – окликнул отец.
Костя растерянно заморгал, забегал глазами по песку, зашарил рукой – ничего!
– Показалось, – пробормотал он, будто убеждая сам себя.
Кике, похоже, тоже что-то показалось – к воде он больше не подходил, а на Костю поглядывал странно. Послушно, как на поводке, шёл вровень с родителями и слушал их разговор.
– Игорь, хватит талдычить про навидад и ночебуэну! – взмолилась мама. – В нашей семье нет ни испанцев, ни католиков.
– Что ж, раз мы – русские, то возьмём балалайки и будем танцевать вприсядку? – полюбопытствовал отец.
– Не передёргивай. Ты понял, о чём я. Это не наше Рождество и не наш сочельник. Мы не должны подражать, как попугаи.
– Не подражать, а вливаться, Марин. Даже если это неправильный сочельник, нужно уважать местную культуру. Мы живём здесь почти год. И среди дружелюбных людей, кстати. Разве соседки всей толпой не звали нас к себе на Новый год?
– Звали, – нехотя признала мама. – Донья Аделия, донья Конча и даже донья Густава. Её младший сын – одногодка Кости, так что скучно им не будет, и я думаю…
– Хорхе насмехался надо мной, – выпалил Костя, останавливаясь. – И соседки тоже.
– Что?
– Почему?
Родители удивлённо обернулись.
– В прошлую пятницу я бежал из школы и слышал, как они сплетничали. Говорили, что наш дом один не наряжен.
– Мы нарядили, – мама нервно улыбнулась. – Внутри.
– И ещё про решётки.
– А что решётки? – нахмурился отец.
– То, что мы… – Костя стыдливо запнулся, – сальвадес.
Наверное, целую минуту все стояли молча и старались не встречаться взглядами. Потом Марина непонимающе развела руками:
– Зачем же они звали нас в гости?
– Для смеха, – предположил Костя, уткнувшись глазами в песок.
– Ну да, – кивнул Игорь. – Виноград мы наверное тоже едим, как… сальвадес. Или ещё чего-нибудь. Ладно. – Он хлопнул сына по спине. – Идёмте домой.
Пока возвращались с пляжа, погода поменялась – ветер стих, заметно похолодало, и начал сгущаться туман. Для Малаги это было явлением совершенно обычным, но сегодня, в этот «неправильный» сочельник страсть как хотелось чего-то необычного.
– Как будто снег пойдёт, да? – тихо заметил Костя и для большей наглядности зарылся носом в воротник куртки.
Отец промолчал, а мама вдруг стала напевать:
– Ма-аленькой ёлочке холодно зимой.
Тихонько, ласково. Будто колыбельную ребёнку. Отец широко улыбнулся и запел в унисон.
– И-из лесу ёлочку взяли мы домой.
– Как дети, – притворно вздохнул Костя и тоже подхватил.
Оказалось, что песню целиком знала только мама. Она старательно пела все куплеты подряд, Костя сбивался и прыгал с пятого на десятое, а отец вообще не заморачивался и раз за разом затягивал первые две строки. Причём всё громче и громче. Когда подходили к дому, он уже буквально горланил слово «маленькой», да ещё и пытался вальсировать с мольбертом. Бешеное пение эхом разносилось по всей улице, Костя хохотал в голос, даже бока заболели, а Кике пытался подвывать.
В соседских, окутанных гирляндами домах горел свет. Где-то шумели голоса, где-то громыхала «Feliz Navidad». Для испанцев эта песня была примерно тем же, чем для американцев – «Jingle Bells» или для русских – «Ёлочка». В общем, местные вовсю праздновали, и вряд ли кто-то слышал кошмарный отцовский вокал, но маме всё равно стало неловко.
– Вливаться, – напомнила она.
– Да ладно, – Игорь хмыкнул. – Мы же сальвадес.
Снова повисло тяжёлое молчание, все погрустнели, задумались.
