– Мне пофиг.
– ?
– Ладно, давай прямо!
Серега повернулся к кубинкам.
– How much?
– Fifty dollars.
Сказано это было с диким испанским акцентом.
– For all? – Серега превзошел сам себя.
– For one and for two hours, – на всякий случай я перевел. – Они хотят полтинник за 2 часа на каждую.
– Пошли их на х…й!
– You mean USA dollars or cubana convertible?
– Cubana convertible.
– It`s very expensive for us. May be ten dollars?
– Mmmmm, how long you need?
– Тебе на час или больше?
– Да я ее за полчаса уделаю!
– Only one hour.
– Twenty.
– Их предложение – двадцать.
– Давай за двадцать, а то у меня уже горит. Смотри, какая лялька!
– May be fifteen?
– No, twenty.
– Ok. Do you have a condom?
Тут вмешался Серега. Интернациональные слова он воспринимал мгновенно.
– У меня резины с собой на десятерых, – я вспомнил закупку презервативов в «Пафосе» и улыбнулся.
– No, – ответила кубинка.
– No problem.
Во время нашей торговли в комнату вошла хозяйка дома. Я обратился к ней:
– Senora, do you speak English?
– No.
Если не знаешь английского, зачем ответила? Я обратился к кубинке, с которой вел торговлю:
– Please, translate, – в ответ кивок.
– Senora, how much for room?
Девушка перевела. Ответ. Девушка мне:
– Twenty five for hour.
– Fifteen will be better, – девушка снова перевела. И снова что— то активно по-испански.
– She said twenty.
Я понял, что переводчица поневоле встала на нашу сторону. Ей очень хотелось получить уже договоренную сумму, и я решил дожать.
– Fifteen. It`s last offer.
Две кубинки схлестнулись, каждая защищая свои интересы. Одна уговаривала, что пятнадцать – это хорошая цена и, если клиент сорвется, не заработает никто, другая причитала, что в таком месте никто не сдает койко-место за пятнадцать, и, что двадцать для этих олухов-туристов – самое то. Смотри, одному так невтерпеж, что он аж подпрыгивает. Ну, давай попробуем взять свое! В итоге победила жажда наживы или молодость, как хотите, и хозяйка согласилась.
– Ok.
– Тридцать за час за обе комнаты.
Серега выложил на стол деньги за комнаты, и мы разошлись.
Я вообще-то тертый перец и женщин у меня было… ну, так скажем – нормально. Я как-то было начал считать и сдулся. Ну, не помню я всех. Помню первую. Ее Александрой звали, прям как меня. Не любила, когда ее Сашей или Шурой называли. Сама всех поправляла. Я – Александра. Мне тогда шестнадцать было, и тусовался я в компании, где самый младший был старше меня года на три. Ну, а в основном, возраст лет на пять-шесть отличался. Получилась свободная хата. Сначала все на кухне сидели. Ну, там водку и портвейн пили, но без меня. Я-то до девятнадцати вообще спиртное не пробовал. Потом все по парам, да по комнатам разошлись, а я и Александра на кухне остались. Говорить мне с ней было не о чем, раза два я ее видел до этого. Сидели, молчали. Потом она закурила и завела разговор про «был-не был», «уже-не уже». Все поняла. Потом пересела ко мне поближе и как-то само собой и произошло. Видно, ей в этот вечер было невтерпеж, вот я и попался под руку или под другое место. А из воспоминаний осталось только вкус портвейна с сигаретами. Да выстрел через 20 секунд.
Милку помню, она первой осознанной у меня была. В институте это было. Мы с ней полгода дружили до изменения отношений с платонических на взрослые. На нее социальное окружение повлияло, все подруги со своими парнями трахались, а Милка никак не решалась. Потом все совпало: место, время, желание. Можно сказать, она инициатором была, я – исполнителем.
