Может быть я так же больна, как они, ведь подавить желание схватиться за меч и перерубить их было крайне сложно. Благо, что лицо мне удалось сохранить спокойным.
– После заседания отправьтесь в храм, господа. Вам стоит просить наставления от Богини, дабы та указала вам путь, идя по которому вы не осмелитесь говорить столь грязные идеи собственной императрице.
Давно я не ощущала подобную злость.
– Что ж, хотя бы не все из членов сената были согласны с этой идеей, – неловко заметил Теодор, когда мы остались одни в кабинете.
– Эта поддержка дорого мне обошлась.
Готовясь к кончине императора, я обратилась за помощью к самым верным вассалам, надеясь на сохранение доверительных отношений, но этого оказалось мало. Надеясь заручиться большим количеством союзников, я воспользовалась и подкупом, и угрозами, и прощением прошлых преступлений.
– Рано или поздно они сдадутся.
– Либо посчитают, что меня проще убить, – я потерла лоб рукой, чувствуя головную боль, – проследи, чтобы никто не имел возможности встретиться с кронпринцем без моего ведома. Все письма проверять, следить за его компаньоном и наставником.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – камергер поклонился, – вы хотите отдохнуть или сразу направитесь на ужин?
– Ужин. Но сначала нужно переодеться.
Дориан часто переносил совместные ужины после заседаний, на которых обсуждались тяжелые темы. Говорил, что ему проще одному сбросить оставшееся после них напряжение, а к семье прийти спокойным и радостным мужем и отцом, так что я старалась следовать его примеру.
Но увидев Адама, я ощутила, как земля ушла из-под ног. Мне снова 9 и 12-летний Дориан смотрит на меня своими пронзительными карими глазами. Руки сами коснулись его щек, большой палец скользнул по ряду из трех родинок на левой скуле – как у отца. Радость и тоска ныли в унисон в груди, когда сын прижался ко мне в объятьях.
– Пусть Морин вечно хранит вас, матушка, – нежный голос коснулся моего слуха, – я так рад видеть вас.
– Моя радость, – я отодвинула мальчика, дабы взглянуть на него еще раз, – ты так быстро растешь.
– Мама! – едва дождавшийся своей очереди младший сын прижался к моему боку. – Вы здоровы? Мне столько хочется вам рассказать!
Зеленые глаза искрились, круглые щечки были румяными, как и всегда, когда он здоров и весел. Его черные волосы, как у отца и брата, стали короче и все так же смешно торчали на макушке.
– Тогда нам и ждать нечего, давайте садиться за стол.
За трапезой и обыденным разговором, в которым все старательно не упоминали императора, я любовалась своим отпрысками с легкой грустью. Не помнить месяц для меня совсем не страшно, но в отношении детей это был достаточный срок. Эмили уже 16, так что скоро должна состояться ее помолвка с князем, Адам скоро отметит 14-ый день рождения, но уже через пару-тройку лет представители знати начнут давить на него из-за ребенка, а Генри 12-ть, но его учителя в академии уже пророчат ему успехи на политическом поприще. Время так скоротечно в этом юном возрасте, что вернувшиеся с летних поездок дети, кажутся изменившимися до неузнаваемости настолько, что сводит сердце.
– Все еще непривычно ужинать без папы, – вдруг произнес Генри, – это когда-нибудь пройдет?
В тишине столовой слышен был лишь вой ветра за окном.
– Со временем станет легче, – выдавила я, – нам нужно хранить память, но не поддаваться грусти.
– К тому же, мы все еще должны служить на благо империи, – чуть сдавлено напомнила Эмили, – как заповедовала нам Морин. Вы же помните, как отец любил эту страну? Нам нельзя его подвести. Встретившись с ним в загробном мире, мы должны с гордостью рассказать о своих заслугах.
