И море, и Гомер – всё движется любовью… - страница 14

После высокогорных экспедиций Александр Владимирович заведовал Проблемной лабораторией института холодильной промышленности. Уже начинались болезни. Мучила астма. И он задумался о судьбе своих коллекций.

В одном он не сомневался – всё должно принадлежать Одессе. И он написал первое завещание. Но потом пришло понимание того, что все коллекции раздробят по музеям. И более того, они попадут в запасники. Всё, что могли его ученики, друзья держать в руках, станет только карточкой в архиве.

Так пришла мысль создать в своей квартире Музей личных коллекций.

Но ведь для этого нужно было расселить коммуну… И ещё тысячи нужно… Казалось, все желания уйдут в бюрократический песок.

Помогал мэр города, ученик Блещунова в альпинизме Валентин Симоненко, помогали академики. Вмешался Дмитрий Лихачев. Я писал статьи… Увы…

Но однажды ранним утром у меня дома раздался звонок.

– Женя, я ночью придумал, что делать. Вы мне нужны – будем писать письмо…

Мысль, пришедшая Александру Владимировичу была не из советских. Он вспомнил, в царские времена с гуманитарными просьбами обращались к императрицам. Да и во время Великой Отечественной не Михай, а румынская королева Елена облегчала участь евреев в гетто…

И вот мы написали короткое, но яркое письмо на имя Раисы Максимовны Горбачёвой, как одному из деятелей фонда культуры.

Прошло две недели. И вдруг бюрократическое колесо начало вращаться. Вначале медленно, затем с невероятной скоростью.

«Письмо на контроле у Раисы Максимовны».

Симоненко получил выговор с занесением в учетную карточку. Но он был счастлив. На глазах рождался музей.

28 января 1989 года над парадной уже висела только что прибитая табличка «Музей личных коллекций»

Счастливый человек был Александр Владимирович. Войну прошел. Вершины покорял. Учеников, друзей множество. И при жизни открыл свой музей.

– Мы открываем не просто музей, – говорил в тот день Валентин Константинович Симоненко. – Мы открываем ДОМ.

Этот дом был нашим пристанищем многие годы, здесь был и домашний театр, где выступала подруга Блещунова графиня Капнист, здесь был музыкальный салон, где для нас играла Людмила Наумовна Гинзбург, здесь был выставочный зал, где показывал свои новые миниатюры Олег Соколов. Здесь велись споры о том, правильно ли мы живём, и мы многое понимали о себе в этих спорах.

И такой ДОМ в Одессе должен остаться для новых поколений.

Александр Владимирович умер 21 мая 1991 года.

Взял в руки некролог, что я тогда написал в «Вечерней Одессе».

Заканчивался он словами:

«Конечно же, лучшей памятью об этом человеке ото всех нас, от города, который он так нежно любил, будет забота о музее личных коллекций. Пусть музей получит его имя. Пусть никогда не гаснет гостеприимный огонек в доме по Гарибальди,19, где приобщались к культуре, к мудрости, к интеллигентности несколько поколений одесситов.»

Сейчас Музей носит имя Блещунова.

Стыдно должно быть депутатам горсовета, которые на сессии в 1990 году не поддержали предложение о присвоении Александру Блещунову звания Почётный гражданин Одессы, сославшись на ещё не разработанный статут. И без их решений для города он один из самых ПОЧЁТНЫХ.

По традиции каждый год, 28 января вход в Музей на Польской, 19 (улице вернули её имя) свободный.

Так что бывают истории с добрым завершением.

Заходите в Дом Блещунова…

Утром, взглянув на ленту фейсбука, прочитал сообщение, что 17 января завершилась земная жизнь Семёна Лившина.