* * *
«Троица» – это богословская формулировка той реальности, благодаря которой наши рассуждения о христианской жизни остаются связными, понятными, целенаправленными и личностно значимыми для каждого. Первые христиане довольно быстро поняли, что всё в нас и вокруг нас – поклоняемся мы или учимся, говорим или слушаем, учим или проповедуем, повинуемся или принимаем решения, работаем или играем, едим или спим – всё это происходит «на территории» Троицы, то есть в непосредственном присутствии и в поле действия Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа. Если мы не осознаем, что Божье присутствие и действие определяют нас самих и все наши дела, нам не удастся ни понять, ни как следует прожить ни одно из наших начинаний.
«Троице» пришлось претерпеть немало унижений от престарелых артритиков (вроде того «мёртвого до половины» грамматика, которого так едко разделал Роберт Браунинг)[5], пытавшихся со всех сторон тыкать и прощупывать её, словно высушенный словесный артефакт. На деле же это самое выдающееся и смелое интеллектуальное достижение человека в его попытках размышлять о Боге[6]. Троица – это концептуальная попытка увязать в одно целое то, что Бог многообразно открыл нам о Себе в Писании как об Отце, Сыне и Святом Духе: Его подчёркнутую личностность; тот факт, что Он всегда и исключительно является Богом в личных взаимоотношениях. Троица – это не попытка объяснить или определить Бога с помощью абстрактных понятий (хотя кое-что от этой попытки тут всё же есть), а свидетельство о том, что Бог являет Себя как личность и через личные взаимоотношения. В практическом плане оно избавляет Бога от умозрительных домыслов метафизиков и смело помещает Его в сообщество мужчин, женщин и детей, призванных войти в эту общую жизнь любви – подчеркнуто личную жизнь, где они ощущают и осознают себя в контексте любви, прощения, надежды и желания. В образе Троицы мы обнаруживаем, что познаём Бога не благодаря тому, что даём Ему определение, а благодаря тому, что Он любит нас и мы в ответ любим Его. В результате каждый из нас получает личное откровение: я узнаю другого человека, а он меня, не посредством определений, объяснений, категоризации и психологических выкладок, а исключительно через взаимоотношения, когда мы принимаем и любим друг друга, что-то даём и что-то приобретаем. Личное и межличностное – первые и основные образы (Отец, Сын и Святой Дух) для того, чтобы познавать Бога и быть познанным Богом. Это и есть жизнь, а не просто размышления о жизни, и мы именно живём с Богом, а не просто совершаем по Его команде те или иные действия.
Таким образом, все мои размышления о духовном богословии будут разворачиваться в контексте этого обозначенного Троицей пространства, в котором мы познаём Бога, веруем в Него и служим Ему: Отцу с Его творением, Сыну с Его историей и Духу с Его сообществом.
Троица – это не только попытка верно сформулировать богословский догмат. Пространство Троицы позволяет нам понять творение (мир, в котором мы живём), историю (то, что происходит с нами и вокруг нас) и сообщество (как лично мы участвуем в повседневной жизни среди всех остальных окружающих нас людей). Троица – это не искусственно навязанное нам понятие; это свидетельство о соприсущности Бога (Отца, Сына и Святого Духа) и о соприсущности нашей жизни образу и подобию Бога (где мы живём, что с нами происходит и кто мы такие, по мере того как мы говорим, действуем и вступаем в личные отношения друг с другом).
