И рвется цепь - страница 11

– А-а, вот и ты! Сейчас ты нам все и расскажешь, – хищно произносит она. – Ну, что там было? Слухи давно ходят.

– Я пришел забрать свои вещи.

– Да погоди ты, что они сказали? Ты ж был там!

– Я не помню. Нас закрывают. Меня это больше не интересует. Я пришел забрать свои вещи.

Я делаю шаг в ее направлении. Она стоит как раз напротив моего стола. Лучше бы она отошла и пропустила меня. Мне не нравится этот диалог. Если всем все известно, зачем так усложнять.

– Так тебя что, вообще ничего не волнует? – Она повышает голос. Лицо ее розовеет.

– Нет. Я пришел забрать свои вещи. Пожалуйста, ты не могла бы отойти?

– Черт возьми, да скажи же, что происходит?! – Теперь она кричит.

До меня начинает доходить. Она была эмоционально привязана ко мне все это время, и теперь я должен быть для нее спасательным кругом. Но я не хочу. Я хочу как можно скорее убраться отсюда. Я подхожу к своему столу – она медленно отодвигается в сторону – беру со стола чашку, открываю ящик, вытаскиваю оттуда внешний жесткий диск. На него я сохранял резервные копии отчетов. Теперь он мне не нужен, но и оставлять его глупо. Я купил его на свои деньги.

– Ты что, вот так и уйдешь? Ничего не объяснишь нам? Тебе вообще плевать? – Она чуть не плачет. Я понимаю, что у нее, видимо, рушится жизнь, но ничем не могу и не хочу ей помочь.

– Да. Мне нужно на тренировку. Мне нужно идти. Не кричи, это ничего не изменит.

– Ебаный псих! – Она орет, один из мужчин встает и отходит к окну, как будто Лидочка сейчас может взорваться, подобно гранате. – Ебаный псих! Ты ебаный псих! Ты всегда был таким! Тебе просто наплевать на всех вокруг, потому что у тебя ничего нет. Конечно, тебе дали золотой парашют, да? Права я?

– Счастливо оставаться, – говорю я, складываю вещи в спортивную сумку и выхожу из кабинета.

Я иду в раздевалку, надеваю куртку и выхожу из офиса. Скоро придется искать новую работу. Но пока я буду жить без нее. Интересно, чем мне занять свое время?

Я выхожу из офисного здания. В последний раз я прошел через вестибюль, мимо пафосной скучающей охраны. На улице дождь. У меня в руках спортивная сумка, в которой лежат костюм, чашка и жесткий диск. Я иду к метро, чтобы поехать домой. В вагоне я вижу двух попрошаек. У них церебральный паралич и детские, навеки детские лица, а еще голоса, как у карликов. Они просят денег, чтобы продолжить существование. Говорят как-то нараспев. Сюжет болезни и боли. Я смотрю, как они идут по вагону. Я стою у запертой двери в торце вагона. Думаю, каково это – родиться калекой. Ничего не уметь, кроме как гнусаво просить мелочь. Ходить по вагонам. Я пытаюсь представить, что думают о них все эти люди, подающие и не подающие им мелочь. Вообще, каково это – испытывать отвращение, страх стать чем-то подобным. Еще у них есть страх за детей. Дети… Я не представляю, как можно завести ребенка. Жениться на женщине. Сделать ее беременной. Ласкать ее… Я видел все это в кино и в порно. Разная степень интенсивности ласки. У меня так никогда не получалось. Я даже говорить с ними не могу.

На своей остановке я покидаю вагон и поднимаюсь наверх. Сажусь в автобус, еду по мокрым холодным улицам. Уже темнеет. Окраина города сильно отличается от центра, но здесь жизнь честнее. Людские страсти и желания заметнее, очевиднее. В наземном транспорте полно народу. Запах перегоревшего алкоголя, духов, мокрой одежды, волос, мужских и женских тел. Пока автобус едет до моей остановки, я просто смотрю в заднее стекло на огни города, на дорогу и светофоры, горящие красным и зелёным попеременно. Я выхожу из автобуса и иду домой. Вот мой обшарпанный подъезд, надпись в лифте «Сдохните!». Открываю дверь квартиры, раздеваюсь и ложусь на диван. Я включаю телевизор и смотрю его до позднего вечера, пока не начинает клонить в сон. Я узнаю о том, чем питается комодский варан, о новых угрозах со стороны Запада и наших решительных ответах на эти угрозы. Я думаю о Лидочке. А ведь я бы даже не смог ее трахнуть, появись она здесь сейчас. Мысль настолько неожиданно формируется, что застает меня врасплох. Что же со мной не так? И каково это – иметь женщину? Быть с ней, разговаривать? О чем?