– Эй, мальчики, вы что, готовитесь к конкурсу «Мистер Козловка»? Или просто решили помучить местных курочек своим видом?
Максим сразу оборачивается, его глаза блестят, как у кота, который увидел миску сметаны. Он вытирает пот со лба и подходит к забору, который разделяет наши участки.
– Доброе утро, соседка, – говорит он, и его голос – как теплый мед. – А ты что, уже снимаешь нас для своего канала? Мы бы могли устроить шоу получше.
Я хмыкаю, скрещивая руки, отчего халат чуть распахивается, показывая намек на декольте. Пусть смотрит, я же не против.
– О, милый, для моего канала вы слишком… перекачанные, – я делаю паузу, оглядывая его с ног до головы. – Подписчики подумают, что я снимаю рекламу спортзала, а не ватрушки.
Данил, который до этого молчал, подходит ближе. Его взгляд – как выстрел, и я чувствую, как мое тело реагирует, вспоминая утренний сон. Он вытирает руки о шорты и говорит:
– Ватрушки – это хорошо. Но дрова тебе кто колоть будет? Или ты сама с топором бегаешь?
Я чуть не давлюсь кофе. Этот молчун, а знает, куда бить. Ставлю чашку на перила веранды и наклоняюсь чуть ближе, чтобы они видели все мои «выдающиеся достоинства».
– Дрова? – я приподнимаю бровь. – Ну, раз вы такие спортивные, может, поможете хрупкой соседке? А я, так и быть, угощу вас своими… булочками.
Максим смеется, хлопая Данила по плечу.
– Слышал, Дэн? Она нас на дрова подписывает. А я думал, мы тут только гвозди забивать будем.
Данил не улыбается, но его глаза темнеют, и я знаю, что он уловил мой намек.
– Дрова наколем, – говорит, его голос – как обещание чего-то большего. – Но булочки твои, соседка, лучше бы были горячими.
Смеюсь, чувствуя, как внутри все искрит. Ох, парни, вы еще не знаете, с кем связались. Я знаю, как дразнить, и мои булочки – это только начало.
– Ладно, мальчики, – говорю, поворачиваясь, чтобы уйти, и намеренно покачивая бедрами. – Дрова в сарае, топор там же. А я пока ватрушки заготовлю. Не подведите.
Я слышу, как Максим что-то шепчет Данилу, и тот хмыкает – редкое явление.
Возвращаясь в дом, я думаю: «Эти двое – как ходячий тестостерон, и я уже влипла по уши. Но, черт возьми, игра стоит свеч».
Ставлю кофе на стол и начинаю месить тесто для ватрушек, представляя, как Максим и Данил колют дрова, их мускулы напрягаются, а пот стекает по их спинам.
Мои мысли снова уносятся к тому сну, и я понимаю, что Козловка еще никогда не была такой… жаркой
Глава 4
Алина
Солнце сегодня не просто светит – оно жарит, как духовка, в которой я пеку свои ватрушки. Воздух дрожит от зноя, и я стою у окна кухни, забыв про тесто, которое уже липнет к пальцам, как мои мысли к этим двум чертовым Аполлонам, что колют дрова на моей лужайке.
Максим и Данил – это не соседи, это ходячая катастрофа для моего либидо, которое, похоже, решило устроить бунт после года воздержания.
Прилипла к окну, как муха к меду, и наблюдаю, как они орудуют топорами. Максим рубит дрова с какой-то мальчишеской энергией. Он то и дело встряхивает волосами, и капли пота летят во все стороны, сверкая на солнце, как бриллианты.
Его торс – это чистый грех, и я клянусь, что каждая мышца на его прессе будто подмигивает мне: «Эй, Алина, ты точно хочешь только ватрушки печь?»
Данил, брюнет с татуировкой дракона, которая, кажется, оживает при каждом его движении, работает молча, сосредоточенно. Его топор вгрызается в полено с такой силой, что я невольно сжимаю бедра, представляя, как эта же сила…
