Барсов аккуратно притянул девушку к себе и крепко обхватил за талию. Теперь Саша буквально висела на мужчине и могла практически не прилагать усилий для того, чтобы идти.
– Я, конечно, сглупил, нужно было тебе костыли какие сообразить, – шептал Влад ей на ухо, – но ты так меня разозлила, что я не мог рационально мыслить.
Саня неразборчиво промычала, избегая лишний раз смотреть на него.
Ласкину посадили на стул и примотали к нему веревкой для надёжности. «Как будто я могу сбежать, вот клоуны», – опустошенно думала девушка, чувствуя, как жёсткое волокно упирается в грудную клетку и стягивает, не давая дышать полной грудью. «Уже и воздуха лишили». Ей хотелось бы чувствовать злость и раздражение в отчаянной попытке хоть немного заглушить разверзшуюся бездну паники и страха, но, сколько она не старалась, не получалось.
Саша огляделась. Просторное помещение недостроенного здания, отовсюду пестрящее серым бетоном. Две группки вооруженных людей, стоящих чуть поодаль от неё самой. Среди них явно угадывались главари – они вальяжно расположились на расстоянии нескольких метров друг от друга, строго и снисходительно смотрели на людей вокруг, всем видом выражая свой высокий статус.
Один из главарей сказал что-то рядом стоящему мужчине и махнул рукой на Сашу. Мужчина кивнул и подошёл.
– Босс хочет убедиться, что это та самая девчонка, а не левая, – сказал бандит стоящему за спиной Саши Барсу.
Ласкина вздрогнула от пронзившего воздух голоса и подняла глаза. Точно. Это был один из тех отморозков, которые ворвались в квартиру и пытали её семью. Саша почувствовала, как её лоб покрылся испариной. Воображение услужливо нарисовало изуродованное лицо её матери, будто прямо на поверхности глаз, чтобы ни стереть, ни зажмуриться, ни отвернуться. А в ушах стоял её истошный крик, прерванный оглушающим выстрелом. Ласкину трясло.
Мужчина несколько секунд изучающе всматривался в черты её лица, и, почувствовав волны страха, щупальцами расходящиеся от девушки, гаденько заулыбался.
– У меня не такая хорошая память на лица, – обратился он к застывшему, точно прекрасная статуя средневекового стража, Барсу, – а вот раны я все всегда помню. У девчонки должна быть прострелена нога.
– Она прострелена, – отстраненно ответил тот.
– Ну, я всё-таки проверю, мой босс хочет знать наверняка, – он развернулся к Ласкиной. —
Поднимай ногу, мелкая!
Саша нервно дёрнулась и приподняла ногу, которую тут же поймала грязная мужская рука. Преступник, не церемонясь, задрал штанину, обнажив нездорового цвета кожу и припухшую голень, перетянутую бинтом. Водянистые глаза мерзенько шарились по девушке. Пальцы с обломанными ногтями грубо разрывали марлю, надавливая на воспалённую рану. Саша закричала от боли.
Из-за спины тут же бесшумно скользнула тень и оттолкнула мужчину. Барс стоял перед Сашей, закрывая её собой, направив пистолет бандиту на лицо.
– Не. Трогай. Её, – процедил Барс, отдельно выплёвывая каждое слово. Казалось, он спокоен, держит себя в руках. Чёткие движения, беспристрастная мимика, не отражающая эмоций. Но Саша видела пульсирующую жилку на его шее. Несмотря на то, что мужчина стоял к ней спиной, Саша была готова поклясться, что в точности знает, как сейчас подрагивают густые ресницы, а глаза-океаны покрываются хлопьями снега, наполняя взгляд пронзительным, продирающим до дрожи в коленях, холодом.
Преступник предостерегающе вскинул руки:
